Непристойная рукопись

– Да, Леон, совсем позабыл. Рукопись почти готова, осталось совсем немного. Если барон желает взглянуть на несколько страниц, то я могу прислать их для него.

– О! Отличная новость, Эжен! Уверен, что господин Шарль будет рад, – воскликнул Реманжу.

– Не сомневаюсь, вторая книга ничуть не уступает первой, – самодовольно кивнул Бланшар.

– Послушайте, сударь… – слегка замявшись, сказал Леон. – Если угодно, я мог бы направить к вам человека для работы переписчиком. У него большой опыт и отличные рекомендации.

Брови Эжена поползли вверх от нескрываемого удивления.

– Господь милосердный! – воскликнул он и громко расхохотался. – Я успел позабыть, что живу, словно диковинная зверушка, выставленная в зоологическом саду. Не успею сморщить нос, чтобы чихнуть, как мне уже кричат: «будь здоров». Дорогой Леон, даже не стану допытываться о новых сплетнях. Вряд ли услышу что-то интересное.

– Хм, вы весьма проницательны, сударь, – скупо улыбнулся Реманжу. – Но если решитесь, то я имею в виду некоего господина Делоша. Он крайне исполнителен и аккуратен в работе. Да и его солидный возраст не позволяет ему думать о чём-то кроме дел.

– Вы просто потрясающи, старина! – вновь засмеялся Эжен. – Какой грубый намёк. Рекомендовать мне добропорядочного старикана, дабы избавить от искушения. Жаль, что на эту должность вы не припасли смазливую девицу. Держу пари, что все сливки общества вытерли бы слёзы умиления.

Бесцветные глаза Реманжу открыто смотрели на Бланшара.

– Стало быть, я могу сообщить господину барону о нашем разговоре?

– О каком именно? – язвительно хмыкнул Эжен. – Что я согласен вернуться на истинный путь?

– О рукописи, сударь, – спокойно ответил Леон. – Хотя, скажу вам совершенно откровенно, прежде всего для вас определённое возвращение на тот путь, над которым вы так едко отозвались, было бы самым верным решением. И я точно знаю, что господин Шарль нашёл бы немало способов заставить общество принять вас вновь.

– Забавно, – протянул Бланшар. – Это весьма достойно с его стороны. Но пока я сам не уверен, что ваше хвалёное общество представляет для меня интерес.

– А это не так уж и важно, сударь, – спокойно произнёс Реманжу. – Главное, чтобы интерес вызывали вы. Странно, что вы, будучи представителем творческой профессии, этого не осознали.

– Вот тут вы ошибаетесь, старина, – широко улыбнулся Эжен. – Вообразите, что автор самого вожделенного и скандального романа был бы добропорядочным семьянином, окружённым кучей ребятишек. Добродетельным постным бараном, исправно посещающим мессы. И даже в кошмарных снах не помышляющим об адюльтере. Пораскиньте своим недюжинным умом, насколько такой образ волнует читателей? Вот-вот, Леон, поразмыслите об этом на досуге.

Бланшар усмехнулся и, небрежно надвинув цилиндр, покинул кантору.

Теофиль вернулся домой только через несколько дней, под вечер. И вновь в неприглядном виде. Уверенный, что кроме зевающего лакея, открывшего ему дверь, он никого не встретит, юноша, осторожно ступая, направился к себе. Но стоило ему подойти к своей комнате, как дверь спальни Бланшара распахнулась и на пороге возник Эжен.

– Тео, будь добр приходить домой до того, как прислуга отправится на покой, – спокойным тоном сказал он. – И не забудь хорошенько вымыться, Бог знает, где ты шляешься, но каждый раз ты приходишь всё в более жалком виде. Хочу напомнить, что мой дом – не ночлежка для бродяг, – и не дожидаясь ответа, Бланшар аккуратно прикрыл дверь.

На следующее утро они встретились лишь за столом, накрытым к завтраку. Теофиль сидел смиренно, опустив глаза, с видом нашкодившего щенка. Но заметив, что Эжен ведёт себя так, словно ничего не произошло, совершенно растерялся и залепетал очередные оправдания

– Оставь, – скривился Эжен. – Меня больше не интересует, где и как ты провёл время. Это становится всё скучнее. И я не собираюсь забивать себе голову такой ерундой.

– Я… я просто хотел…

– Тебе же сказано, Тео, оставь меня со своими оправданиями, слезами раскаяния и всем прочим. Ты становишься ужасно надоедлив. Мне нужно работать.

Побледневший молодой человек поспешил в кабинет за хозяином, чувствуя себя ужасно одиноким. Уж лучше бы Эжен немилосердно избил его или вновь вышвырнул за дверь. Кричал, осыпал бранью – да что угодно! Это равнодушие просто выбивало почву у него из-под ног. Но Бланшар продолжал вести себя совершенно ровно, он погрузился в работу и только изредка сухо бросал:

– Вот, возьми ещё эти страницы, они готовы для переписки.

Он не поднялся из-за стола, пока не настало время обеда. Закинув руки за голову и потянувшись, Эжен, наконец, соизволил обратиться к юноше:

– Я отлично поработал несколько дней и, надо признать, довольно устал. После обеда я хотел бы вздремнуть, надеюсь ты составишь мне компанию?