Бланшар перебросился парой ничего не значащих фраз с Реманжу. И вновь облокотился на консоль, потягивая шампанское, которым услужливые лакеи обносили гостей. Чуть поодаль от него столпилась группа юнцов. Они усиленно делали вид, что заняты беседой, но так или иначе бросали в его сторону любопытные взгляды и после склонялись друг к другу, наверняка перечисляя любовные истории с его участием. Вскоре к ним подошёл незнакомый Эжену молодой человек, худощавый и нескладный. Фрак ничуть не придавал ему лоску, а лишь подчёркивал недостатки. Видно было, что он совсем юн, и этот выход в свет без сопровождения родни для него едва ли первый. Бедняга искренне пытался казаться взрослее и умнее, чем был в действительности. И вёл себя с суетливой наглостью, уверенный, что производит впечатление умудрённого опытом завсегдатая публичных мест. Он слишком громко смеялся каждой шутке и пытался на ходу придумывать остроты. Заметив Бланшара, он открыто взглянул ему в лицо и, обращаясь к своей компании, сквозь зубы процедил:
– Господа, я восхищен смелостью герцога. Он рискнул пригласить в свой дом человека, к которому лучше не поворачиваться спиной, особенно молодым людям, – и ожидая смеха на своё заявление, порозовел от гордости.
– Филипп, вы ведёте себя неприлично, – шепнул один из юношей. – Потрудитесь хотя бы говорить не так громко.
Эжен не мигая уставился на юного выскочку и спокойно, словно фраза вовсе его не тронула, насмешливо протянул:
– Не волнуйтесь, вам-то уж точно ничего не угрожает. Можете считать себя в полной безопасности, какой бы стороной вы ни повернулись.
Группа молодёжи разразилась хохотом, глядя на незадачливого остроумца. Один из юношей, давясь от смеха, прошептал:
– Чёрт, Бланшар, как всегда, великолепен! Вы здорово сглупили, Филипп, нашли с кем соревноваться в словесной дуэли. Надо бы вам знать, что пресловутый секретарь господина писателя – обладатель отличного сложения и весьма приятного лица. Мне доводилось видеть его верхом. Так что к его очаровательной наружности стоит добавить и врождённую грацию.
Бедняга Филипп стоял пунцовый от стыда: теперь всем бросалась в глаза его нескладная фигура, слишком покатые узкие плечи и плохо сидящие на тощем заду брюки. Он едва сдерживал слёзы, как ребёнок, что вместо поощрения получил нагоняй. А для Бланшара произошедшее оказалось только на руку. Ободрённые демонстративным рукопожатием Реманжу и дружелюбной улыбкой барона Шарля, молодые люди окружили Эжена, и весь вечер крутились возле него, в надежде услышать ещё парочку колких язвительных фраз, которые вполне можно взять на вооружение и блеснуть остроумием при случае.