Непристойная рукопись

– Прошу прощения, господин де Бланшар, мне послышалось, кто-то кричал.

– Всё в порядке, Мишель, – промокая лицо платком, прошептал Эжен. – Я слишком широко открыл окна, видимо, на улице вопит какой-то пьянчуга.

– Позвольте, я прикрою створки, сударь. По ночам уже прохладно.

Окрылённый похвалами и пылкой просьбой барона, Эжен решил сразу же приняться за рукопись. Улыбаясь самому себе, он неторопливо разложил на столе стопку превосходной бумаги, бросил нежный взгляд на чернильницу и опустился в кресло. Да, теперь ему нет нужды выкраивать деньги на бумагу, отказывая себе в еде. Сидеть согнувшись в промозглой от холода конуре, рискуя свернуть шею за колченогим столиком.

Бланшар сделал глоток вина и закурил. Итак, от него ждут благородного героя, ну что ж, извольте. Но сигара успела не единожды погаснуть, бокал опустеть, а мало-мальски интересная идея так и не возникла. Эжен хмуро смотрел на чистый лист, покусывая губу. Чёрт возьми, откуда ему знать, как выглядит и мыслит благородный человек? Уж он сам точно не страдал таким, по его мнению, недостатком. В его глазах человек с благородными порывами смотрелся попросту напыщенным дураком. Страсть к добродетели воспринималась чуть ли не увечьем. Право же, как можно сочинить историю о том, о чём не имеешь ни малейшего представления? Да, но о жизни господ во времена Людовика XIV он тоже ничего не знал, однако роман удался на славу. Эжен так и эдак вспоминал лёгкость письма «Записок юного негодяя» и при этом совершенно исключал факт простого переписывания чужого текста. За много лет он твёрдо уверовал, что старинная рукопись была вовсе не так важна. И он всего лишь обращался к ней, как к источнику необходимых сведений, словно речь шла о простом справочнике. И теперь искренне удивлялся, что не может написать хотя бы черновых набросков. Но Бланшар только махнул рукой. Сегодня неудачный для вдохновения вечер. Пожалуй, ему следует развеяться и отдохнуть. А после слова, фразы и целые эпизоды польются рекой.

Эжен действительно прекрасно провёл время. Он отлично пообедал в ресторане, куда его, как всегда, пригласил один из восхищенных поклонников, солидный господин Саккар, владелец магазина шелков. Затем он направился в галерею, где приобрёл баснословно дорогую картину модного художника. А к вечеру заявился в заведение Сесиль и недурно развлёкся в обществе развязного наглеца Пьера. Домой Бланшар вернулся уже за полночь и с чистой совестью улёгся спать, пообещав себе завтра, непременно с самого утра, приняться за рукопись. Его тело слегка ныло от сладкой усталости, этот паршивец Пьер изрядно его утомил. Но мальчишка хорош, хотя, как всегда, вытянул-таки лишних четыре франка сверх обещанного. Право же, с каждым разом он всё наглее и наглее. Однако такая связь куда спокойней, чем с несчастным Теофилем. Что ни говори, только свободный человек в состоянии творить.

Но, к своему удивлению, сев за рабочий стол, он вновь не смог написать ни строчки. Чёртовы добродетельные святоши! Откуда ему знать, что творится у них в головах? Бланшар помрачнел и отчаянно силился припомнить хотя бы одного благородного человека из тех, кого знал лично. Ну и дела, а ведь, пожалуй, в хвалёном светском обществе их нет вовсе. Хм, а те немногочисленные зануды, что воротили нос при виде него и, по слухам, чуть ли не зеленели об одном лишь упоминании нашумевшего романа, по мнению Эжена, просто завидовали его популярности, богатству и успеху у дам. Родной отец тоже не подходил на роль героя. В глубине души Бланшар считал его рохлей, что, не имея коммерческой жилки, взялся за торговлю. В итоге благодаря его глупости сын был вынужден служить в убогой конторе и едва не подыхать с голоду. Шарль Баретт… да этот человек умеет произвести впечатление и уважения в обществе ему не занимать. Но будь он поистине достойным благородным человеком, разве стал бы собирать коллекцию всех мыслимых и немыслимых непристойностей? А его секретарь Реманжу, хоть и лишён видимых пороков, но питает слабость к деньгам и педантичен до тошноты. Эдакий сухарь, единственной отрадой которому служат чеки да биржевые сводки. Стало быть, герой, которого так ждёт барон, сродни сказочному персонажу вроде эльфа или отшельника из Библейских историй. Промучившись до обеда, Бланшар решил перелистать чужие книги, где речь шла о людях чести, стойкой вере и чистой любви. Но с глумливой ухмылочкой он отбрасывал книги одну за другой. О Господи! Какая ерунда! Да все знаменитые романы не стоят и обложки «Записок юного негодяя». Риск во имя справедливости был ему не понятен, романтические сцены откровенно смешили. По его разумению, мужчина, оставшись с дамой наедине и стоя на коленях, тративший время на признание в любви, либо недоумок, либо страдает мужским бессилием. Встречаться в саду ночью, чтобы прочесть стихи, вместо того, чтобы овладеть предметом воздыхания? Или того лучше, ходить вокруг да около до самой свадьбы и после заключить в объятия невинную девицу. Отвратительно! Его самого до сих пор мутит при воспоминаниях о первой брачной ночи с Элен.