Непристойная рукопись

– Нет, подожди, подожди, ах, чёрт! – Бланшар потёр виски и бросил на женщину страдальческий взгляд. – Марго, дорогая! Неужели тебе так важно, что я бы ежесекундно просил прощения и унижался перед тобой? Можешь ты, наконец, понять, что мне и впрямь плохо? – не сдержавшись, воскликнул он. – Думаешь, мне легко просиживать в этом жалком заведении на виду у всех и перечислять свои неприятности?

– Эжен, я ведь никогда не требовала от тебя слишком многого раньше, не требую и теперь, – тихо сказала она. – Я прошу малости. Чтобы ты говорил со мной так, как разговаривал бы с порядочной женщиной, будь я на её месте.

– Как ты наивна, Марго! – с болезненной улыбкой проронил Бланшар. – Вообрази, я никогда не делал разницы между светскими дамами и шлюхами из заведения Сесиль. Уж такой я циничный мерзавец. Поверь на слово, ты единственная женщина, в которой я чувствую необходимость. Да, это так, Марго, ты крайне нужна мне именно теперь. У меня несметное количество восторженных почитателей, но они знают лишь знаменитого автора, великолепного де Бланшара, баловня судьбы и любимца женщин. А ты помнишь нищего худосочного юношу с воспалёнными глазами, слабого, влачащего жалкое существование и с сомнительной перспективой успеха.

– Бедняжка, – шепнула женщина. – Неужто на душе у тебя и впрямь так тяжело, что кроме меня не нашлось ни единого человека, с кем можно поговорить?

– Выходит так, Марго, – скорбно кивнул Бланшар. – Помоги мне, иначе я попросту сойду с ума. Пожалуйста, уверяю, в моей просьбе не будет ничего оскорбительного. Я хочу, чтобы ты оставила работу сиделки и поселилась в моём доме. Поверь, быть моей любовницей теперь весьма завидное положение. Многие дамы мечтали бы оказаться на твоём месте.

– Ты уже сошёл с ума, Эжен! – ошарашено выдохнула женщина. – Это невозможно!

– Нет, умоляю, не спорь! Я сделаю всё, что захочешь. Ты сможешь хоть каждый день покупать себе самые модные наряды, шляпки, словом, любые женские мелочи. Выезжать на прогулки в моём экипаже, ходить в театры, рестораны. Я оплачу все расходы и поверь, не стану требовать отчёта в деньгах. Ты будешь жить в чудесной комнате на всём готовом.

– Я привыкла зарабатывать свой хлеб, участь содержанки мне не по душе, Эжен, – вновь нахмурила брови женщина.

– О Господи, Марго! Ты всегда отличалась просто ослиным упрямством. Разве речь шла о том, что мне нужно от тебя что-то, кроме возможности иметь рядом близкого человека!

– Но… но ты опять думаешь только о себе и своём удобстве! Я же говорила, что для меня такое предложение унизительно, да унизительно, особенно теперь. Жаль, что ты не понимаешь…

– Проклятье, Марго! Чего ещё ты от меня ждёшь? Хочешь официального признания? Так скажи откровенно, – вспылил Бланшар. – Желаешь насладиться внезапной властью оттого, что я приполз к тебе, как слизняк, и битый час выпрашиваю милости? Хочешь получить статус замужней дамы? Изволь, право же, моё душевное состояние не позволяет мне отказываться от любых, даже вздорных идей. Откровенно говоря, я предполагал, что твоя упёртость намекает именно на брак. Видно, всё к этому и шло. Чёртовы дамы, всегда найдут возможность заполучить желаемое. Ну, видишь, я готов даже на это, ты довольна? Я прошу твоей руки, Марго.

Но, к удивлению Бланшара, женщина не бросилась к нему в объятья, а продолжала сидеть молча, глядя в сторону. По её щеке медленно скатилась крупная слеза. Она торопливо промокнула её платочком, что давно комкала в руках. И, наконец, подняв голову, открыто взглянула в глаза бывшего любовника.

– Эжен… пожалуй, ты напрасно затеял этот разговор. Видно, обладая большим количеством женщин, ты так и не научился понимать их. Впрочем, ты никого не хотел понимать, ведь ты всех людей считаешь ниже себя. О тебе не скажешь, что деньги и успех сделали тебя совершенно бесчувственным. Ты был таким всегда, даже живя в бедности. Знаешь, а я ведь хорошо помню, когда ты взял меня с улицы впервые. Получив удовольствие, ты швырнул деньги и даже не попрощался. Конечно, глупо требовать от случайного гостя нежности, но ты брал меня снова и снова, но никогда не проявлял интереса ко мне. А когда мы поселились в той комнате вдвоём, и ты так нуждался в заботе… Я вообразила, что ты наконец разглядел во мне нечто большее, чем постельные утехи. Боже мой, Эжен, если бы ты знал, как я влюбилась! Вроде бездомной собачонки, которую наконец погладили, а не отвесили очередного пинка. И хотя из наших отношений ничего не вышло, мне слишком дороги эти воспоминания. Я счастлива, что испытала любовь. И мне искренне жаль, что ты, по всему, так и не изведал этого чувства. Ни со мной, ни с другими. Ведь я прошу такую малость, если не любви, то хотя бы искреннего уважения с твоей стороны.

– Замолчи! Ты не смеешь читать мне мораль! Как ты можешь твердить о моей холодности, если сама буквально упиваешься моим страданием и норовишь вместо помощи ударить ещё больнее!

Лицо Бланшара покраснело от гнева, глаза сверкали настоящей яростью.