Непристойная рукопись

– Признайся, что ты чувствуешь себя отомщённой, вынудив меня предложить тебе выйти замуж и тотчас отказав. Ты повела себя совсем как палач, что пытает жертву, лишённую возможности сопротивляться! Скажите, как ты внезапно прозрела и из уличной шлюхи обернулась добродетельной матроной! Да, если хочешь знать, ты настоящая дура, Марго! Ты легко могла заполучить статус замужней женщины и к тому же супруги самого де Бланшара, богатого и знаменитого. И многие светские дамы лишились бы сна из зависти к тебе. А ты упиваешься жалкой местью за то, что я не целовал тебе ручки после того, как завалил на грязную постель дешёвой гостиницы! Ах, какая же ты дрянь, Марго! Может, в госпитале и существует выживший из ума старикан, что обращается к тебе «сударыня», да какая-то слишком умная подружка, по всему, старая дева, что с утра до ночи читает Евангелие и начисто отбивает у тебя охоту думать про мужчин. Но это не повод считать себя порядочной женщиной. Чёрт, не удивлюсь, если эта подружка просто питает слабость к дамам, оттого-то ты так спокойно отказываешь мне.

Лицо Маргариты побледнело, болезненная гримаса скривила рот. Она вскочила со стула и бросилась прочь. Но обезумевший Бланшар кинулся за ней, продолжая швырять в спину гнусные оскорбления:

– Давай, беги быстрее, Марго. Неужели поверила, что я и вправду решил на тебе жениться? Ты достаточно постарела и подурнела за эти годы; даже напившись до одури, я не польстился бы на тебя! Жалкая святоша, я предпочитаю в постели молоденьких и смазливых девок, ты им в подмётки не годишься! Проваливай выносить горшки за умирающими и подтирать дерьмо, только на это ты и годишься!

Женщина давно скрылась в переулке, а Эжен продолжал сыпать бранью, пока прохожие не начали останавливаться, с удивлением глядя, как беснуется дорого одетый солидный господин. Эжен обвёл непонимающим взглядом собравшуюся толпу и вдруг, прижав ладони к вискам, рухнул прямо на мостовую.

Он очнулся в собственном доме. Седовласый доктор шёпотом давал наставления лакею и горничной.

– Ну, сударь, – склонившись к Эжену, произнёс Бурвиль. – Видно, вы порядком измучили себя работой. Конечно, творческие люди вовсе не знают удержу, стоит им поддаться вдохновению. Но вам непременно надо отдохнуть. Я настоятельно советую отложить новый роман и хорошенько прийти в себя.

– Новый роман? – удивлённо пробормотал Бланшар.

– Да, сударь. Всем известно, что вы готовите очередной шедевр. Говорят, ваш новый герой будет в корне отличаться от своего не слишком добродетельного предшественника. Похвально, что с вашим талантом мы все насладимся поистине благородным чтением.

Эжен вновь почувствовал слабость и ноющую боль в сердце. Пролежав в постели несколько дней, Бланшар вяло принялся за очередные наброски, что вновь ни к чему не привели. Ему казалось, что неудачное свидание с Маргаритой разбило последнюю надежду. Он достал из тайника рукопись и часами просиживал, запершись в кабинете, перебирая пожелтевшие листки бумаги, словно ожидая, как на него снизойдёт озарение. Но его душевное состояние ничуть не улучшилось. Напротив, он всё больше погружался в безумие. Его просто пожирали навязчивые страхи. В один из дней он в припадке отчаяния швырнул-таки старинную рукопись в камин, злорадно глядя, как чернеют строчки и исчезает дневник Патриса. Право же, чего ради хранить рукопись, книги давно изданы. Бланшар стал болезненно подозрителен и воображал, что пронырливые репортёры непременно узнают о его фальшивом авторстве. Теперь пусть пытаются проникнуть в дом, проклятая рукопись сгорела дотла. Но, избавившись от одной навязчивой идеи, он тотчас внушал себе другую. Эжен буквально измучил доктора жалобами на здоровье. К смущению Бурвиля, Бланшар каждые три дня мчался к нему, уверяя, что заразился дурной болезнью. Старик был прекрасно осведомлён о разгульной жизни писателя, но он и сам изредка посещал заведение Сесиль и был совершенно спокоен относительно обитавших в нём девиц.

– Сударь, отчего вы так настойчиво ищите у себя симптомы болезни? По счастью, у вас нет ни одного из них. Скажу откровенно, если вы не связываетесь с уличными девицами и не посещаете жалкие притоны, то риск подхватить сей недуг минимален.

– Нет, сударь. Несмотря на слухи, я вполне довольствуюсь редкими встречами в заведении. Но… но… скажите, если держать в руках бумаги человека, умершего от сифилиса, я мог бы подхватить болезнь?

– Бумаги? Хм… А как скоро они попали к вам после того, как обнаружилась болезнь? День, два, или больной ещё при жизни давал их вам?

– Нет, он умер лет сто тому назад, – глупо пробормотал Бланшар.

– Ах, сударь, вы, кажется, слишком рано нарушили постельный режим и принялись за работу, – ошарашено произнёс доктор.