Непристойная рукопись

Уже собираясь уходить, Эжен бросил взгляд на вазу, скромно стоявшую на консоли возле стола. Она была в тени раскидистого растения, что широкими листьями почти скрывало её из виду, и, вглядевшись, попросту оторопел. Рисунок на ней был совершенно непристойным. На чёрном фоне были изображены двое мужчин во время любовного свидания. Их позы и откровенно выписанные интимные части тел не оставляли места для сомнений. Барон, проследив за взглядом молодого человека, едва заметно хмыкнул и спокойно пояснил:

– Это один из экземпляров моей коллекции. Ваза привезена из Греции, ей больше двух веков. Странно, что вы так удивлены, ведь вы сами не раз упоминали в книге, что герцог прозвал юного маркиза Антиноем⁷. Стало быть, вам известна его история с императором Адрианом?

– Да конечно, – спохватившись, пролепетал Бланшар. – Просто я никогда не видел предметов искусства, подобных этому. Согласитесь, господин барон, одно дело прочесть труды по истории, а другое – увидеть самому, – ловко нашёлся он.

– Совершенно верно, друг мой, – улыбнулся Шарль Баретт. – А теперь и вы удовлетворите моё любопытство. Откуда такое подробное знание омерзительного разврата, чудовищных оргий и поражающих холодной жестокостью убийств? Вы производите впечатление скромного и достаточно серьёзного юноши.

Эжен опустил глаза и, старясь придать голосу как можно больше уверенности, ответил:

– Возможно, слишком развитое воображение, господин барон. И толика таланта, что позволяет с живостью описывать то, чего не видел сам.

Восторг, охвативший Эжена после разговора с бароном, окрылил его настолько, что он как во сне проделал весь путь до фиакра, поджидавшего его возле ограды. Молодой человек, усевшись в экипаж, бросил на Леона Реманжу такой по-детски счастливый и открытый взгляд, что чопорный секретарь невольно растянул узкие губы в улыбке.

– Стало быть, вы довольны сударь? – спросил он.

– Доволен?! Да я ног не чувствую от радости! Поверите, Реманжу, мне кажется, что я наполнен воздухом и того гляди взлечу!

Он и впрямь совершенно поглупел, и в голове его то и дело возникали вовсе пустые мысли. Ему непременно захотелось отрастить усы и холёную бородку, как у Шарля Баретта. Или устроить грандиозный ужин для друзей в самом шикарном ресторане. Вряд ли Бланшар в тот момент осознавал, что пригласить ему абсолютно некого, потому как он сроду не имел друзей.

– Скажите, Реманжу, – проронил Эжен. – А каково ваше мнение о книге?

Секретарь сухо рассмеялся.

– Ах, сударь, я не прочёл даже её названия. Видите ли, из всех бумаг я отдаю предпочтение чекам и купюрам. Я вовсе не читаю книг, какими бы знаменитыми ни были их авторы. Считаю это пустой тратой времени. Но я понимаю ваше искренне желание начинающего писателя услышать как можно больше комплиментов. К тому же вы очень молоды и не научились сдерживать свои чувства. Да, я не знаю насколько хороша ваша книга, но доверяю мнению господина барона. Можете поверить на слово, он превосходно разбирается в этом. И если решился иметь с вами дело, то несомненно, ваш роман стоящий. Хотя, учитывая приверженность барона к собирательству особого рода, книга исключительно аморального содержания. Знаете, сударь, господин барон даже обронил фразу, что по силе воздействия на неокрепшие умы эта книга сродни проказе или сифилису, что разъедает человека, не оставляя шансов на излечение. Но эти болезни заставляют гнить тела, а ваш роман заставляет гнить души.

Эжен слушал Реманжу, открыв рот, не в силах как следует понять услышанное. Он даже не собирался вникать в моральную подоплёку, ему вполне хватило краткого подтверждения собственных способностей и признания таланта. В сущности, какой вред может нанести дневник омерзительного мальчишки маркиза другим людям – ему наплевать.

Фиакр остановился возле конторы Реманжу, и Бланшару надлежало поблагодарить за услугу и отправляться восвояси до завтрашнего утра. Он уже раскланялся с секретарём, как внезапно набравшись смелости спросил:

– Господин Реманжу, не могли бы вы ссудить меня небольшой суммой? Я непременно отдам долг, как только получу чек.

– Конечно, – просто ответил секретарь. – Сколько вам угодно получить? Можете не беспокоиться, я вычту плату из вашего гонорара. Но предупреждаю, деньги я всегда даю под небольшой процент, это моё правило.

Эжен согласно кивнул.