Непристойная рукопись

Но Эжен лишь махнул рукой и поднялся наверх, где располагались его спальня и две гостевые комнаты. Теперь Эжен никогда не приводил потаскух на свою постель. Ещё не хватало! Он сразу выпроваживал очередную девицу, как только утолял желание. К тому же его спальня устроена с большим вкусом и только для него одного. Он относился к ней с не меньшей любовью, чем к кабинету. Промучившись много лет на жалких узких лежанках, Эжен, наконец, заполучил огромную кровать и предпочитал нежиться в ней в одиночестве. Он отдал за неё краснодеревщику щедрую плату и был совершенно уверен, что во всем мире нет ничего подобного. Вернее, теперь нет. Ведь кровать чёрного дерева была практически точной копией ложа герцога, подробное описание которой он, как всегда, почерпнул в дневнике. И массивные опоры по краям, поддерживающие балдахин и даже резьбу на спинке кровати. Всё повторяло альков греха герцога ди Анджело. Слишком много страниц было посвящено событиям, что никак не могли миновать шикарное ложе. Даже порку Патрису герцог устраивал, привязав за руки к одной из опор, поддерживающих балдахин. Не говоря уж о страстных оргиях. И опускаясь на кровать, Бланшар глубоко вздыхал полной грудью, ощущая прикосновение нежнейших простыней и пухового одеяла, как ласку самой умелой любовницы. А женщин для коротких свиданий он принимал в одной из гостевых комнат. Там было вполне прилично и даже не лишено вкуса, но слишком уж бездушно и похоже на номер в дорогой гостинице. Во всяком случае милых сердцу безделушек или забытых хозяином вещиц, как раскрытая на середине книга или небрежно брошенные перчатки, там не бывало. Бланшар вошёл в комнату и ничуть не трепеща в ожидании налил себе бокал вина и даже не обернулся на тихий стук в дверь.

– Войдите, – равнодушно бросил он. И только когда послышалось шуршание атласных юбок, он соизволил обернуться. Оглядев пышногрудую шатенку в нежно-сиреневом платье и кокетливом токе, украшенным искусственным цветком, он усмехнулся.

– Ну что ж, мило. Раздевайся.

Девушка пожала плечами и, аккуратно отколов шляпку, начала расстёгивать платье.

– Корсет и чулки можешь оставить, – вяло проронил он, поймав себя на мысли, что женская нагота, какой бы привлекательной и хорошо сложённой девице она ни принадлежала, больше не зажигает пожаром его чувственность. Видно, он успел пресытиться такого рода развлечениями и его глаза, и тело желали чего-то более острого и неизведанного. Но он никак не мог понять, чего именно. По счастью, жаловаться на мужскую несостоятельность Эжену не приходилось, но сам любовный акт перестал быть таким уж вожделенным, как несколько лет назад, когда прикосновения к женскому телу заставляли его буквально сгорать от желания. Он продолжал пользоваться услугами потаскушек только оттого, что убедил себя в необходимости поддерживать форму эдакого племенного жеребца. И не раз убеждался, что во время любовных игр так или иначе старается поймать собственное отражение в зеркале, висевшем на противоположной стене. Подчас больше распаляясь от собственного вида, чем от распростёртого под ним тела.

Откинувшись на спину и отдышавшись, Бланшар произнёс:

– Послушай, хм… как тебя…

– Адель, – ответила девица.

– Послушай, Адель. Свои деньги ты получишь, но могу добавить сверху ещё столько же, если окажешь услугу.

Глаза потаскушки вспыхнули, но на всякий случай она с сомнением в голосе протянула:

– Смотря о чём вы, сударь. Предупреждаю сразу, я не позволяю себя колотить или таскать за волосы.

– А что, с тобой уже случалось подобное? – ухмыльнулся Бланшар.

– Со мной, слава Святой Катарине, нет. Но с моей подругой было. Один с виду приличный господин пообещал хорошо заплатить, а взамен так отдубасил бедняжку, что она едва не окочурилась.

– Неужели? Ну-ка расскажи, забавная история, – пробормотал Эжен.

– Ничего забавного, сударь, – нахмурилась девица. – Он стащил её с кровати за волосы и возил по всей комнате, пиная ногами. На неё и поглядеть-то жутко было! Несчастная целый месяц носу на улицу не могла высунуть. Лицо опухло и посинело. А волосы вылезали целыми клочьями, бр-р-р, ужасное зрелище. В итоге на аптекаря она истратила больше, чем смогла заработать.

– Да, не повезло ей, – протянул Бланшар. – Но тебе это не грозит, меня не возбуждают пинки и оплеухи. Я хочу, чтобы ты привела кого-то из подруг, и вы ублажили меня вдвоём. Если она окажется смазливой вроде тебя, и ты вернёшься с ней не дольше чем через полчаса, положишь в карман двадцать франков сверх обещанного.

Эжен, так и не потрудившись встать с кровати, с усмешкой смотрел, как потаскушка мигом оделась и шмыгнула за дверь.

Адель действительно успела уложиться в назначенное время. И вскоре, запыхавшись, ввалилась в комнату вместе с миловидной блондинкой с хорошеньким глупым личиком. Обе торопливо скинули платья, путаясь в нижних юбках с пышными оборками, и нырнули в постель к Бланшару.

– Тридцать франков, – пробормотала блондинка, положив руку ему на грудь.