Непрошеная повесть

В храме Цветок Закона – Хоккэдо, где покоится в могиле прах государя Сутоку, монахи переписывали сутру Лотоса. Увидев их благой труд, я подумала, что, даже если душе покойного императора суждено было попасть в сферу Зла, теперь он непременно будет спасен, и на сердце у меня полегчало. Мне вспомнились дела давно минувших времен, стихи Сайгё¹², сложенные при посещении этой могилы, и, сама взволнованная до глубины души, я сложила:

Если в мире ином
ты память хранишь
о минувшем, о печалях земных, —
не оставь меня состраданьем
даже там, под могильными мхами!..¹³

Меж тем уже наступил конец одиннадцатой луны, и тут как раз случился корабль, отплывавший в столицу; обрадованная, я решила вернуться домой с этим судном, но по дороге разбушевались волны и ветер, повалил снег, преграждая путь кораблю. «Зачем понапрасну обмирать от страха?» – подумала я и, узнав, что край Бинго недалеко, решила побывать там. В ближайшей гавани я сошла с корабля и стала спрашивать селение Вати, куда приглашала меня моя попутчица, когда я возвращалась из Ицукусимы. Оказалось, Вати отсюда очень близко, совсем рядом. Я обрадовалась и, долго не раздумывая, остановилась на несколько дней в доме у этой женщины. Однако я увидела, что каждый день к хозяину дома приводили мужчин и женщин, и он так жестоко их избивал, что, право, глаза бы не глядели! «Что бы это значило?» – недоумевала я, но это было еще не все. Он спускал сокола, называя эту забаву «соколиной охотой», и таким способом убивал разных птиц, а также охотился сам, приносил много дичи. Иными словами, этот самурай глубоко погряз в грехе. В это время пришло известие, что скоро в Вати прибудет из Камакуры по пути на богомолье в Кумано близкий родич хозяев, принявший постриг самурай Ёдзо Хиросава. Весь дом пришел в волнение, во всех близлежащих поселках стали готовиться к прибытию знатного гостя. Обтянули заново шелком раздвижные перегородки и очень огорчались, что некому их разрисовать.

– Если были бы под рукой кисти и краски, я могла бы это сделать, – сказала я без всякого тайного умысла, но не успела вымолвить эти слова, как хозяева заявили:

– Рисовальные принадлежности имеются в селении Томо! – И приказали человеку бегом бежать туда за кистями и красками.

«Вот незадача!» – раскаивалась я, но было уже поздно. Краски принесли, я нарисовала картину, и все домашние пришли в восхищение. Смешно было слышать, как они твердили: «Оставайтесь здесь жить!» Тем временем прибыл гость – знатный монах, или кто он там был… Его приняли с почетом, всячески ублажали, а он, увидев разрисованные перегородки, сказал:

– Вот уж не думал, что в такой глуши найдется человек, так хорошо владеющий кистью… Кто это рисовал?

– Это странница, живущая в нашем доме! – гласил ответ.

– Она, несомненно, умеет также слагать стихи. Среди богомольцев часто встречаются такие люди. Уверен, что не ошибся! Хотелось бы ее повидать… – пожелал гость.

«Ох, как нехорошо получилось!» – подумала я, но, зная, что он собирается на богомолье в Кумано, сказала, что встречусь с ним на обратном пути, когда он будет возвращаться, и сразу ушла.

Неподалеку от Вати, в селении Эда, жил старший брат хозяина. Оттуда пришли несколько женщин, чтобы помочь принять гостя, и стали говорить мне:

– Приезжайте и к нам в Эду! Там красиво, как на картине!

Жить в доме жестокого самурая было тягостно; вернуться в столицу, когда все кругом завалило снегом, тоже было никак невозможно, и я решила поехать в Эду, остаться там до конца года. Не придав особого значения своему переезду, я отправилась в Эду, но оказалось, что мой поступок привел в ярость самурая из Вати, и он стал кричать что есть мочи:

– Эта женщина – служанка, служившая у меня долгие годы! Она сбежала, ее поймали в Ицукусиме и насильно вернули домой! А теперь ее опять у меня сманили! Убью!..

«Вот так новость!..» – подумала я, но брат самурая успокоил меня:

– Не обращайте внимания на речи неразумного человека!

У него в доме было много молодых девушек, обладавших, как мне показалось, душой чувствительной; не скажу, что я так уж сильно к ним привязалась, но все же здесь мне было не в пример спокойней, чем в прежнем жилище. Однако, услышав об угрозах самурая из Вати, я все-таки испугалась: «Да что же это такое?» К счастью, в это время, завершив паломничество в Кумано, по пути домой снова прибыл тот знатный монах Хиросава. Самурай из Вати стал жаловаться ему на старшего брата, дескать, тот поступил неблаговидно, сманил у него служанку… Дело в том, что Хиросава, родной дядя обоих братьев, был наместником всего этого края.

– В толк не возьму! Это что же, тяжба из-за служанки? – воскликнул он. – Разве ты знаешь, кто она? Испокон веков повелось, что люди ходят на богомолье… И кто она в столице – никому не известно. Стыдно затевать по такому поводу непристойную ссору!

А вскоре нам сказали, что наместник посетит Эду, и здесь тоже поднялась суета.