Несгибаемый. Не буди лихо…

«Моррис» не успел добраться и до середины реки, когда его кабину в мгновение ока заволокло молочно-белым паром, валившим из открытых боковых окон. Вода-таки добралась до котла, и будь он огнетрубным, то взрыв получился бы, как от попавшего в кабину снаряда. А так случился резкий выброс пара. Причем кратковременный. Речная вода уже успела остудить все горячие части, и салон кабины вновь можно было рассмотреть без труда.

– Царствие им небесное, – рядом произнес Плужников, осеняя себя крестом.

– Кой черт?! Они живы, – выпрыгивая из кабины, выкрикнул Петр.

Из пострадавшего «Морриса» и впрямь доносились вопли двоих мужчин, обваренных паром.

– Уж лучше бы сразу, чем так-то, – вздохнув, возразил Плужников.

Обездвиженный грузовик слегка развернуло течением, чуть протащило по каменистому дну. И наконец он замер. Все указывало на то, что на этом месте «Моррис» и останется. Вот только помочь бедолагам не было никакой возможности. Если только…

– Петр, ты что собрался делать? – всполошился Иннокентий, едва Пастухов уселся за руль с самым решительным видом и включил передачу.

– Вытащить их, что же еще-то, – огрызнулся Петр.

– С ума сошел! Сами проскочили, и слава богу. Не видишь, что творится?

– Это ты ни хрена не видишь, коль скоро еще не понял разницу между дизельным двигателем и паровиком, – осадил напарника Петр.

– Если ты не остановишься… – грозно надвинулся на него Плужников.

– Не надо мне угрожать, Иннокентий, – вновь выключая передачу и оборачиваясь к Плужникову, заговорил Петр. – Я повторяю, мне плевать на ваши игры. Потому что я веду свою. Никто вам не мешал выбрать любой из автомобилей Игнатьева. Разместили бы на нем взвод разведчиков, которые в строгости выполняли бы приказы и предписания, и было бы вам счастье.

– А ты не забыл, что являешься внештатным сотрудником контрразведки, а соответственно, подпадаешь под эти самые приказы и предписания?

– Не забыл, – с самым серьезным видом сказал Петр. – Как помню и то, что вы, господа контрразведчики, использовали меня как живца, в то время когда я не имел к вам никакого отношения. А еще я четко помню, при каких обстоятельствах подписал эту клятую бумагу. А вот ты кое-что запамятовал, твое благородие. Я не умею распутывать сложные узлы, а просто разрубаю их.

– Угрожаешь?

– Предупреждаю. И еще, твое благородие. Если вдруг надумаешь от меня избавиться. Ну, мало ли, хунхузы случатся по дороге. Так вот, имей в виду. Не пройдет и суток, как в газетах поднимется шумиха относительно того, что в нашем автомобиле русская разведка перевозит миллион рублей золотом.

– Ты-ы…

– Остынь, Иннокентий Андреевич. Ну что ты на меня смотришь? А вы, голубчики, думали, что я безвольным бараном попрусь на заклание?

– А если и вправду хунхузы или еще что? – со злым прищуром произнес Плужников.

– А вот тут уже сам решай, что тебе дороже, твоя жизнь или долг, – пожимая плечами, ответил Петр.

– В смысле?

– А в том и смысле. Защищай меня, как Родину-мать. Пока я жив, и тайна хранится. Вот так вот, Кеша.

– Н-ну ты и ж-жук, вперехлест через колено.

– А ты думал, в сказку попал, твое благородие? И да, так, на всякий случай. Я ведь воинскую присягу не давал. А теперь решай, ты со мной или обождешь на бережку.

– Стой. Давай поговорим спокойно.

– Мы и так слишком долго говорим. А им там несладко.

От застывшего грузовика и впрямь продолжали доноситься стенания двоих пострадавших. Пока двоих. И если помощь не поспешит… Словом, не могут они ждать, пока Пастухов будет препираться с Плужниковым. И помочь им сейчас реально никто не может.

Если судить по радиопереговорам, Кривошеин пытается что-то предпринять. В частности, найти лодку и добровольцев из местных. Уже подтянул медика, благо в каждом из самолетов, помимо остальных пассажиров, имеется по одному фельдшеру. Но когда эта помощь доберется до пострадавших? Вот то-то и оно.

– Ну что, ты со мной? Надо же меня защищать грудью, – подначил компаньона Петр.

Оно бы и послать их благородие по известному адресу, да только без помощи Петру придется туго. Нет, очень может быть, что он и сам управится. Но лучше бы уж с помощником.

– Давай трос лебедки протащим над кабиной и закрепим на заднем борту, – безнадежно выматерившись, предложил Плужников.

– Не объяснишь?

– А что тут объяснять? Ты обваренных кипятком когда-нибудь видел?

– Нет.

– А мне доводилось. Пока мы будем их тащить, борясь с этим течением, угробим к бениной маме. У них от боли сердца зайдутся. Так что надо тащить машину. Лебедка у тебя на переднем бампере, задним ходом тут ты не управишься. А так подъедешь, я, не спускаясь с кузова, подцеплю их «Морриса», и ты поедешь вперед, разматывая трос. Длины вполне хватит. Ну а я присмотрю, чтобы трос не соскочил.

– А на берегу развернусь и вытяну грузовик, – подытожил Петр.

– Именно.

– Ладно. Работаем.

Все прошло как нельзя лучше. Конечно, была опасность, что трос может навредить Плужникову. Маневр оказался весьма рискованным, не без того. Но Петр проявил все свое мастерство, чтобы не допустить несчастья. И ему вполне это удалось.