Нестрашный мир

Валя делилась своими первыми впечатлениями от поездок с Антоном в Чесму, и мне кажется, что всё неплохо. Главное, нашего Пешехода ни к чему не принуждают. Он может находиться там, сколько захочет, а когда устаёт, они с Валей едут домой. Она говорит, что Антон пока не заходит в комнату, где все собираются, а сидит за чайным столом и ест пряники. Но это тоже неплохо, если учесть, что он сильно отвык от компании. Все к нему относятся очень хорошо, подходят, спрашивают, как дела. Он отвечает:

– Тут у меня уже лучше дела.

Дома спрашивает Ринату: «Тут пойду в церковь белую?»

– Пойдёшь в пятницу.

А когда наступает пятница, говорит: «Не хочу в церковь тут белую!»

Небесные волки

Замкнулся на небе мерцающий круг.
Луны серебристое блюдо.
Небесные волки выходят на луг
И смотрят спокойно и люто.

Их длинные морды в туманной реке

Мудры, как библейские лики.
В прозрачных глазах, в золотом ободке
Качаются лунные блики.

Небесные волки не пьют молока,

Питаясь травою и медом,
Но помнят они, что земля глубока,
И ходят по ней, как по водам.

Лежи на росистой траве, но не спи,

Смотри на небесные семьи:
Ты тоже колечко их вечной цепи,
В счастливом соседстве со всеми.

Улыбается, будто знает про меня какую-то тайну Иногда у меня отчётливое ощущение, что сейчас он мне её наконец расскажет. Нет, отворачивается.

Спросила Валю, как она относится к тому, что Антон её обнимает. Она сказала, что, по её мнению, для него это очень важно. Только нужно просить Антона, чтобы он обнимался не слишком сильно. Я спросила, действуют ли просьбы. Она сказала, что рано или поздно действуют.

Познакомила Антона с одним моим приятелем. Вместе ходили гулять по обычному квадратному маршруту. Пешеход был неразговорчив и почти всю прогулку промолчал.

Потом мы отвели Антона домой и пошли на станцию «Проспект Славы». По пути приятель не проронил ни слова. Наконец, когда мы уже сидели в электричку, спросил:

– А ты уверена, что ему всё это надо? – Что?

– Ну, гулять с нами.

– Конечно, любому нужно общение.

– А было оно сегодня? Я никакого общения не заметил.

– А когда он, обогнав нас на пару шагов, оглядывался и широко улыбался? А когда приобнимал меня за плечи и смеялся? А когда спросил, кто положил тут камень чёрный?

– По-твоему, это общение?

– По-моему, да.

А где, скажи, Лёша Иванов?

А где, скажи, Вася Смирнов?

А где, скажи, Рома Мишуков?

А где, скажи, Данила Жуков?

А где, скажи, Саша Гафанов?

А где, скажи, Паша Фёдоров?

А где, скажи, Гриша Козырь?

Декабрь 2008 – январь 2009 г.

Я поняла, что хочу перейти от прогулок к чему-то другому – во-первых, холодно, а во-вторых, человеку нужна какая-то целенаправленная деятельность, что-то вроде школы. Или работы.

Сначала ничего не получалось: Антон ни минуты не мог усидеть на месте. Он вскакивал и начинал ходить по комнате. Удержать внимание Антона было очень сложно – ещё бы, он успел отвыкнуть от занятий. Вот он вскочил. Дошел до стены. Прижался лбом к тому месту, где ободраны обои. Застыл. Резко повернулся, рванул дверь и выскочил в коридор. Жду. Рывок, дверь распахнулась, Антон снова у стены, прижимается лбом. Иду закрывать дверь.

Она полусорвана, и чтобы закрыть, её нужно приподнять.

– Хочу в туалет тут голубой! – говорил Антон и закрывал ся от меня в туалете.

Или уходил на кухню, прислонялся лбом к занавеске и стоял. Я приходила, уговаривала:

– Антон, посиди со мной. Мне так хорошо с тобой сидеть. Однажды я принесла ему онежские фотографии. Впервые

Антон почти полчаса сидел рядом со мной и смотрел, не отрываясь. Потом мы придумывали подписи к фотографиям, и Антон писал. Раньше он отказывался писать что-то, кроме зеркальных слов.

Мы завели специальную тетрадку для занятий, и я попросила наверху страницы написать число и день недели. Кажется, эта просьба разбудила школьные воспоминания, потому что с тех пор Антон не чертит квадратные печатные буквы, а пишет красивыми письменными, которые, правда, иногда срываются со строчки и лестницей идут вниз.

– Антон, будем писать?

– Ручку дашь тут синюю?

– Я же давала тебе в прошлый раз.

На Пешехода ручек не напасёшься: от нечего делать он ломает их пополам.

Каждый раз в ответ на «до свидания, Антон» отвечает «до свидания тут рядом тётя Маша», игнорируя Ринатино: «не тётя Маша, а Маша, понял?»

Прощаюсь: «До свидания, Антон!» (назовёт тётей или не назовёт?)

– До свидания тут рядом… (хитро и застенчиво улыбается) тётя Маша…

И немедленно – Ринатин прекрасный хриплый смех и возглас: «Какая тётя? Какая тебе тётя?»

Январь 2009 г.