Нет причины для тревоги

Самый извращенный пример этого героического отношения к великой неудаче можно найти в истории английского крикета. Столетие назад англичане потерпели настолько оглушительное поражение в крикетном матче с Австралией, что английская команда с героическим самоуничижением сожгла все свои биты и урну с прахом отправила австралийским соперникам. С тех пор каждый год англичане пытаются как бы вернуть на родину эти сожженные биты в ежегодном чемпионате за обладание «Урной с прахом». Я, естественно, не случайно вспомнил эту крикетную историю, потому что завещание Джона насчет его праха оказалось связанным географически с военной катастрофой в Дюнкерке, ставшей в памяти ветеранов войны – типично для британцев – героической датой.

Британцы никогда не были великими стратегами (вспомним Крымскую или Первую мировую войну) и руководствовались в военных операциях скорее инстинктом, чем расчетом. Тысячи войск десанта британцев и их союзников были высажены на французский берег в Дюнкерке – прямо под бомбы гитлеровской авиации и артиллерийский обстрел. Это был ад. Героический, естественно, ад. Из этого ада и стали спасать – опять же героически – жертв этого катастрофического военного просчета. Весь британский народ, можно сказать, участвовал в спасении: переплывали Ла-Манш на весельных лодках, шлюпках, рыболовных баркасах, яхтах и катерах. Никакой квоты в смысле отлова жертв не было. Теперь отмечают юбилей этой катастрофы как героическую дату.

«Ты, дядюшка, у нас циник», – сказал Саша. Я не люблю, когда меня называют дядюшкой, тем более Саша мне не племянник, а кузен. «Дядюшка» возникал, когда Саша на меня злился. Моя ирония и скептицизм как будто подстегивали его эмоции. «И пораженье от победы…» – процитировал он Пастернака чуть ли не с дрожью в голосе, как будто защищая стратегию и тактику британского Генштаба. С горящим взором восхищенного пионера он пересказывал невероятную историю военных похождений Джона (со слов Монти) – некий гибрид Чапаева и Джеймса Бонда.

Джон, отколовшись в Дюнкерке от осажденных войск под обстрелом, потерял направление, забрел сквозь дюны довольно далеко вглубь оккупированной территории – и попал к немцам в плен. Он был отправлен в концентрационный лагерь для военнопленных на территории Польши. Ему удалось бежать. Пробираться на запад обратно в Англию через оккупированные немцами страны было безумием. Он направился на восток, в земли союзника – в Россию. Он ночевал в полях, лесах, придорожных канавах, заброшенных избах и стогах. Вроде Оливера Твиста, сбежавшего от гробовщика. Питался ягодами и корнями. Делал силки из веток орешника, ловил птиц и ел их живьем. Всему этому можно было поверить – до некоторой степени. До того момента, пока он не попал в Москву.

«Как же его не арестовали, иностранца в сталинской России?» – недоумевал я. Саша, естественно, затруднялся ответить на этот вопрос. Представьте себе англичанина, небритого, в лохмотьях военной формы британской армии, бредущего по улицам Москвы или какого-нибудь Благовещенска. О’кей, возможно, он был уже не в британской военной форме: может быть, в телогрейке с чужого плеча и в валенках. В стране война – кто только не бродит в обмотках и в лохмотьях по городам и весям. Может быть, он от рождения обладал таким талантом к языкам, что уже свободно говорил по-русски с акцентом (выучив его в лагере для военнопленных в Польше) и выдавал себя за литовца. Может быть. А может быть, его и арестовали, он попал в какой-нибудь лагерь для иностранцев и оттуда снова бежал? Чем убедительней я опровергал те ли иные детали этой легенды о невероятных маршрутах Джона, тем вдохновенней Саша отстаивал версию событий в изложении Монти. Я сразу понял, что фактография и логика в этом сюжете играли вторичную роль. Легенды не нуждаются в логике.

В загадочной стране СССР Джона всегда кто-то спасал. Хлебом его кормили крестьянки, парни снабжали махоркой. Добрые люди прятали его от властей. Они же подсказали ему, что в Мурманск заходит британский «арктический конвой» – военная помощь Советской России. Как Джон добрался из Москвы до Мурманска, одному Богу известно. В Бога Джон, как мы знаем, не верил, и поэтому этот маршрут остался для потомков загадкой. Мистический многострадальный русский народ выводил его на верную дорогу. И Джон в конце концов воссоединился с соотечественниками на борту британского фрегата. Потом было путешествие через ледяные просторы северных морей, атака гитлеровских эсминцев и подводных лодок, ураганы, крики чаек и, наконец, белые скалы Дувра.