Читаем Networked David Lynch полностью

момент, столь же судьбоносный и знаковый, как и момент с Уолли в "Части 4", хотя и совершенно по-другому. Бывший школьный байкер, а ныне охранник с короткой стрижкой в отеле Great Northern Hotel, замечен официанткой Double-R-Diner Шелли (Мэдхен Амик), когда он заходит в забегаловку, разыскивая кого-то. Наблюдая за ним издалека, Шелли коротко рассказывает о нем своим друзьям. Джеймс по-прежнему крут", - говорит Шелли, приветливо улыбаясь, хотя в "Твин Пиксе" (1990-1) эти два персонажа практически не общались друг с другом. В этой сцене есть горько-сладкая меланхолия как для создателей, так и для зрителей. Реминисценция здесь - всего лишь внутрификциональный опыт (но в то же время и метафикциональный, как я покажу позже): референтным объектом ностальгии является прошлое самого "Возвращения". Пересмотр города Твин Пикс - это фрагментация и доминирование формы или аллюзии. В то же время, речь идет о связности и продолжении. Даже если речь идет о персонажах, которые присутствуют в своем отсутствии, как Лора Палмер в первых полутора сезонах "Твин Пикса" (1990-1).

 

Поздний стиль

В 2017 году в статье для Los Angeles Review of Books Джонатан Фольц написал о "позднем стиле Дэвида Линча" (Foltz 2017). Он опирается на термин "поздний стиль", впервые разработанный Теодором Адорно в 1937 году во фрагменте эссе о Людвиге ван Бетховене, а затем использованный Эдвардом Саидом в его исследованиях творчества таких писателей и композиторов, как Томас Манн, Джузеппе Томази ди Лампедуза, Сэмюэл Беккет и Рихард Штраус (Said 2006). Саид (2006: 8), ссылаясь на точку зрения Адорно на Бетховена (здесь,

Третий период Бетховена), поздний стиль составляет

 

момент, когда художник, полностью владеющий своим средством, тем не менее отказывается от связи с установленным социальным порядком, частью которого он является, и достигает противоречивых, отчужденных отношений с ним. Его поздние работы представляют собой форму изгнания [...].

 

Согласно Адорно (1997: 566):

 

Сила субъективности в поздних произведениях искусства заключается в том, что она с невозмутимым жестом покидает сами произведения. Она разрывает их узы не для того, чтобы выразить себя, а для того, чтобы, лишившись выражения, сбросить с себя видимость искусства. От самих произведений он оставляет лишь фрагменты и передает себя, подобно шифру, только через пустые пространства, от которых он отсоединился.

 

Это справедливо (и Фольц это осознает) не только для последних поздних работ Линча, но и для его творчества в целом. Однако по своему фрагментарному, несвязному и дигрессивному стилю "Возвращение" для Фольца является "поздней работой" в особенности:

 

Новый сезон бросает нам вызов больше всего тем, как он, кажется, отменяет историю, которую рассказывает [...].

 

В нем собраны кусочки того, что мы любили, соединенные вместе удивительным, часто озадачивающим образом. Сериал отказывается от плавного темпа, эффективности повествования и четко очерченных дуг персонажей. Сюжетные нити появляются и исчезают по собственному желанию. Необъяснимые пробелы в сюжете - норма. Сериал играет в непоследовательные игры с хронологией, грубо нарушая непрерывность повествования.

 

Однако здесь есть не только фрагментарность, отстраненность и другие формы повествования, которые в других контекстах считались бы "плохим рассказом". В сериале есть жуткие моменты самоанализа. Например, после того как Киллер Боб (в виде антропоморфного летающего шара) окончательно уничтожен в "Части 17", Дэйл Купер предстает перед своими друзьями и коллегами, которые выстроились в ряд, как актеры на театральной сцене перед занавесом. Крупный план лица Купера накладывается на этот театральный момент и предлагает еще один слой (изображенного) восприятия. В этот момент мы можем получить наиболее яркий взгляд на опыт смертности, описанный Фольцем, Адорно и другими:

 

[Л]евые работы рождаются из осознания того, что наше субъективное отношение к смерти никогда не сможет войти в произведения искусства, которые живут слишком долго, чтобы зафиксировать это смертельное знание. По этой причине поздний стиль - это результат работы художника, который отказался от самой концепции выражения". (Foltz 2017)

 

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир
Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир

Масштабный всплеск зрительского интереса к Шерлоку Холмсу и шерлокианским персонажам, таким, как доктор Хаус из одноименного телешоу, – любопытная примета нынешней эпохи. Почему Шерлок стал «героем нашего времени»? Какое развитие этот образ получил в сериалах? Почему Хаус хромает, а у мистера Спока нет чувства юмора? Почему Ганнибал – каннибал, Кэрри Мэтисон безумна, а Вилланель и Ева одержимы друг другом? Что мешает Малдеру жениться на Скалли? Что заставляет Доктора вечно скитаться между мирами? Кто такая Эвр Холмс, и при чем тут Мэри Шелли, Вольтер и блаженный Августин? В этой книге мы исследуем, как устроены современные шерлокианские теленарративы и порожденная ими фанатская культура, а также прибегаем к помощи психоанализа и «укладываем на кушетку» не только Шерлока, но и влюбленных в него зрителей.

Анастасия Ивановна Архипова , Екатерина С. Неклюдова

Кино
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов

Большие социальные преобразования XX века в России и Европе неизменно вели к пересмотру устоявшихся гендерных конвенций. Именно в эти периоды в культуре появлялись так называемые новые женщины — персонажи, в которых отражались ценности прогрессивной части общества и надежды на еще большую женскую эмансипацию. Светлана Смагина в своей книге выдвигает концепцию, что общественные изменения репрезентируются в кино именно через таких персонажей, и подробно анализирует образы новых женщин в национальном кинематографе скандинавских стран, Германии, Франции и России.Автор демонстрирует, как со временем героини, ранее не вписывавшиеся в патриархальную систему координат и занимавшие маргинальное место в обществе, становятся рупорами революционных идей и новых феминистских ценностей. В центре внимания исследовательницы — три исторических периода, принципиально изменивших развитие не только России в ХX веке, но и западных стран: начавшиеся в 1917 году революционные преобразования (включая своего рода подготовительный дореволюционный период), изменение общественной формации после 1991 года в России, а также период молодежных волнений 1960‐х годов в Европе.Светлана Смагина — доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Аналитического отдела Научно-исследовательского центра кинообразования и экранных искусств ВГИК.

Светлана Александровна Смагина

Кино