Неучтенный фактор (Хроники Лотеама) (СИ)

Этот путь Лар уже не единожды видел во сне, но наяву зрелище оказалось куда более завораживающим. Своды коридоров нависали над ним вычурными арками, со стен глядели, будто оценивая, предки и родственники Магды, и маг отстраненно подумал, что теперь это и его родня. Как странно… Мог ли он когда-нибудь вообразить себе такое?

Лар мотнул головой, прогоняя несвоевременные мысли. Это все было не важно, главное предстояло впереди. Символы, нанесенные прямо на тело, жгли кожу, ежесекундно напоминая о себе, и магу стоило огромного труда не тереть их и не чесаться. Нельзя. Одно лишнее движение — и Бартез раскусит его игру. Стоило сосредоточиться.

На него никто не обращал внимания. Мертвякам, скорее всего, дали приказ пропустить его, сновавшие повсюду лунги шарахались от него, как от чумного, ощущая яркую, опасную ауру, способную им противостоять, а немногие живые люди, оставшиеся во дворце, были так напуганы, что и вовсе не поднимали глаз.

Он шел, ведомый легчайшей, незримой нитью, протянутой между ним и его врагом. Сны… Их было много, и в каждом — обещание. Власти. Богатства. Мести. Всего того, к чему стремился сам Бартез, полагая это единственными сто́ящими ценностями. Лар криво усмехнулся своим мыслям. Он мог бы с ним согласиться — раньше. Теперь же единственной ценной вещью он считал покой. Слишком много выпало ему за такое короткое время. Слишком многое перевернулось, встало с ног на голову, заставив столкнуться с незнакомыми ранее вещами. И он терялся в мешанине человеческих чувств и поступков, не понимая, что происходит в голове тех людей, которые почему-то доверяли ему свои жизни и за которых он сам готовился умереть. Все это казалось слишком сложным. Бартеза Лар понимал куда лучше, но, понимая, оставался на противоположной стороне. Почему? У него не было ответа.

По изменению тянущего ощущения внутри он понял, что его путь близится к завершению. Лар немного замедлился, чувствуя, как начинает ныть нога, а потом, глубоко вдохнув, решительно распахнул последнюю дверь.

Бартез предсказуемо ждал его в тронном зале. Лар, в плане которого на это был существенный расчет, мысленно возблагодарил духов за тщеславие врага и медленно, приволакивая ногу, двинулся к центру зала.

— Ты не торопился, — произнес сидевший на троне мужчина.

Лар видел его впервые, но узнал сразу — слишком хорошо запомнил эту темную, гнетущую силу, исходившую от него во все стороны. Мертвяков в зале не оказалось, как и лунгов, очевидно, Бартез не слишком любил окружать себя своими слугами. Зато здесь обнаружились люди. Лар не знал их в лицо, но предполагал, что это были подчинившиеся лорды. Впрочем, они не слишком его интересовали — немые декорации, в которых Бартез собирался разыграть свой спектакль, так необходимая ему публика, которой он мстил за годы унижения и травли. Лару стало не по себе.

— Я не слишком подвижен, — ответил он, встав прямо в центре зала на большом овальном камне, отполированном подошвами до блеска.

Бартез поднялся ему навстречу.

— Это не беда, — улыбаясь, сказал он и сделал шаг вперед. Лар внимательно вгляделся в его лицо. Торжество — вот что отражалось на нем. Торжество и странная, непонятная магу радость, будто он действительно желал его здесь видеть. Это показалось ему чудовищно смешным и нелепым. Неужели они настолько похожи?

Лар думал об этом, наблюдая за приближавшимся Бартезом. Вот уж кто не был уродом, по крайней мере, внешне. Высокий, выше Вирджина, с утонченными, аристократичными чертами лица. Было трудно поверить, что он, как и сам Лар, безродный, простолюдин — столько грации и изящества отражалось в каждом его движении. Он чувствовал себя на своем месте здесь, в тронном зале, перед всеми этими людьми, тогда как Лару хотелось спрятаться от их взглядов.

— Я удивлен. — Бартез, наконец, остановился, не дойдя до Лара нескольких шагов, чему тот был несказанно рад. Чужая сила душила, выматывала, вытягивала что-то из души, заставляя пригибаться к полу. Назло ей маг лишь выпрямился, давая понять, что пришел как равный. По губам Бартеза скользнула змеиная улыбка. — Но это на удивление приятно. Ты передумал? Почему?

В его вопросе не было праздного любопытства. Лар отчетливо понимал, что должен быть максимально убедительным, сыграть ту же выжигающую дотла жажду, что снедала его врага, ту же обиду и злость. Он резко вскинул голову, даже став немного выше, и отрывисто произнес:

— Это не твое дело. Я здесь — это главное. Ты должен быть доволен.

Бартез расхохотался. Его смех многократно отразился от стен, хотя до этого в зале не было эха, и вернулся обратно гнетущей тяжестью.

— Я буду доволен, когда решу, что ты стоишь потраченных на тебя усилий, калека, — уверенно сказал он, глядя Лару в глаза. Тот, не дрогнув, выдержал его взгляд. — Ты так долго сопротивлялся… Цеплялся за этих людишек. А теперь ты здесь. Почему?