Неудачная шутка (СИ)

- У вас проблемы, мастер, не так ли? - ласковый голос Альфреда пристыдил Брюса, и он сразу же рассвирепел.

- Уже нет. Завтра проверю, как устроили рыжего мученика. Прости меня, я виноват. Если бы я не уехал, тебе бы не пришлось ждать меня у Башни.

- Какая глупость, сэр. Вы же понимаете, что это все равно произошло бы?

- Да. - сдался он, изнывая от постороннего присутствия, понимающего взгляда, тягостной ответственности, неблагоразумно взятой за придурочного клоуна.

Он притворился спокойным, отворачиваясь в кресле к полке с книгами, видя перед собой вовсе не корешки отцовского собрания, а чужое падение, которое обещал предотвратить, а сам, скорее всего, спровоцирует.

- Я обязан вас предупредить.

Брюс усмехнулся, не собираясь включаться в эту тему.

- Почему ты всегда это делаешь? У меня все под контролем.

Но старик был слишком умен и слишком настойчив.

- Вы так думаете? Серьезно? Что бы вы не обнаружили сегодня, с реальностью это имеет очень мало общего.

- Я всегда доверяю только своим глазам.

- Я тоже. Вы выглядите усталым.

Брюс удивленно скривился, приподнимая брови и растягивая губы, не осознавая совершенно ничего: ни того, чем это является, ни того, что собеседник его не видит, и ничего не ответил.

- Я всегда готов помочь вам, сэр. Но не ранее, чем вы мне разрешите.

- Что ты хочешь услышать, позволь спросить?

Альфред, похоже, не ожидал такого вопроса, но выпрямился, пытаясь понять, что сейчас самое важное.

- Вы осознаете, что этот человек сейчас всеми ненавидим?

Брюс соизволил развернуться, и старик увидел в его лице то, чего не должно было там быть.

- О, да. Есть за что.

Эти сложности были почти непреодолимы, но разве это не лучше, чем зарастающий сожалениями остов Бэтмена, заключенный в чужом прошлом?

- Ну, предположим, сэр, Короны он лишился по неизвестной нам причине. Я не собираюсь оправдывать его…

- Конечно, нет, - невинно вставил Брюс, и был строго остановлен взглядом.

- Но теперь его положение очень, очень шаткое. Единственный путь для него - наниматься к разным влиятельным организациям, и помимо темных обязанностей это и весьма опасно, поскольку всегда есть тот, кого это не устроит.

- Я знаю, что его хотят убить, Альфред.

- Не могу вам указывать, сэр, но вам стоит за этим приглядеть. Возможно, даже понадобится снова запереть его.

- Почему?

- Потому что я знаю эту болезнь. Эти проблески безнадеги я вижу каждый день, - Альфред быть близок к тому, чтобы нагрубить своему мастеру и исправился. - В зеркале. Это бомба замедленного действия. Да, возможно он слишком пострадал когда-то…

- Пострадал он, конечно. И?

- Вы детонируете. Прекратите.

- Почему это ты делаешь такие выводы?

- Не так важно, чем вызваны и чем являются мои выводы, суть одна: каждый раз, как у него не будет что-то получаться, от этого будут происходить разрушения разной степени силы и воздействия.

- Мне, честно говоря, совсем не интересна эта тема. Я прослежу, чтобы он прекратил угрожать городу и только. Большего я не могу.

Это была истинная правда: ему навязывали Джокера, словно он когда-либо давал повод решить, что для него это особая тема.

Альфред стал еще чопорнее, устало глядя на своего упрямого воспитанника.

- Ясно, сэр. И еще одно. Недавно в городе появился человек, с которым он старается не встречаться.

Брюс, доведенный до ручки подобными разговорами, подзакатил глаза.

- Тут полный штат тех, с кем я стараюсь не встречаться.

Можно было еще успеть, и не сказать себе: кроме него.

Джокер очнулся в старом дровяном сарае. Дезориентировано оглядевшись, он вспомнил как вчера бухнулся здесь спать, разозленный ночными насекомыми, издававшими надоедливые звуки.

Все, как прежде - укрылся небом, оброс травой. Смешно…

Судя по полоске видимой ему ночи, очерченой силуэтам ситника и клевера, до утра оставалось не менее четырех часов, и он снова опустился на сырой бревенчатый пол, укладывая руки на груди.

По щекам вдруг потек иллюзорный гной, и он униженно взвыл, словно жалкий детеныш какого-то паршивого животного.

Он вдруг понял, что никому ничего не докажет. Влиять на действительность с помощью ножа он тоже устал, не в силах найти в этом прежнее утешение.

Самоубийственный план по столкновению с Бэтменом все еще оставался единственным выходом.

Он попытался уснуть, используя давно забытый способ: причинение себе боли большей, чем было необходимо окружающему миру.

Ему приснилась рыжая старуха, отвечавшая за него в Луне, все такая же надоедливая и никчемная, как раньше.

Он не смог вспомнить ее имени.

- Хватит, Джун. Хватит, хватит. Никогда, Джун. Никогда.

Он попятился от нее, нащупывая нож в рукаве, на обычном месте, но его не было. У него ничего не было ни в рукавах, ни в карманах, нигде больше ничего не было.

Отличное описание текущего положения: беззубый, с содранными ногтями.

К тому же он обнаружил, что снова на той кухне, где почти закончилась его жизнь… Нет? В той же клетке или на стоянке, где он сошел с ума.

Было приятно видеть это место, чем бы оно не было: память эта означала что-то, по-настоящему принадлежащее именно ему, не призрачное, не фальшивое.