Неудачник

В киоске покупаю пару бутылок пива: дешевого, отвратительного. На стене дома надпись: «Бухай, кури, умри». Это про меня. Пусть и не курю, но пью в последнее время много. Нервы ни к черту. А сейчас, вместе с депрессией, наваливается апатия, безразличие к дальнейшей судьбе. После первой бутылки даже стыд отходит куда-то вглубь сознания.

Я сажусь на лавку на детской площадке, открываю вторую бутылку. Пью большими глотками. Рядом проходит какая-то бабушка, смотрит укоризненно. Не выдерживает, говорит:

— Что ж вы с собой делаете, молодежь? Травитесь водкой, пивом, курите, наркотиками колетесь. Сами себя убиваете!

Я молчу. Ответить нечего, да и не хочется. Мне бы за себя ответить, не то, что за всю молодежь.

— Ни стыда, ни совести! — продолжает бабушка. — С утра уже сидишь, пьешь. Не работаешь, не учишься. Что же за человек ты будешь?

— Неудачник я буду, бабушка, — говорю я. — Уже им стал.

— Это как?

— Это когда все теряешь. А потом и себя теряешь…

— Такой молодой, — начинает бабушка.

Я не слушаю. Тихо прощаюсь, иду в соседний двор. Какое дело старушке до моего горя. Какое дело, почему я пью. Мы словно в разных мирах, и ей со склонностью к морализаторству, любовью к вязанию и сплетням меня не понять. А мне — ее. Я поглощен своей проблемой, мне так плохо, что хочется покончить со всем навсегда. А бабушка про алкоголь…

Неудачник — это когда каждый норовит посоветовать.

— Вова! Ты что ли? — слышу оклик.

Оборачиваюсь. Метрах в пяти стоит молодой парень. Лицо смутно знакомое.

— Я, — говорю.

— Не узнал, что ли? Это ж я, Антоха. Мы с тобой в школе учились.

Начинаю припоминать. Это Антон Ковалев. Учился на пару классов младше. Поэтому и помню смутно. В школе был тихим, забитым. Сейчас изменился: степенный, какой-то внушительный. Но глаза выдают былое. Или это только при виде меня?

— Привет, Антон! Давно не виделись.

— Да, давно. А ты что здесь делаешь? Не на работе?

— Отдыхаю. Вот, видишь, пиво пью.

— Слушай, Вова, а это отличная идея, — говорит Антон радостно. Мы сейчас как раз собираемся на отдых рвануть на дачу. Шашлык, природа, девчонки. На пару дней. Ты как?

— Да как-то неудобно, — говорю я. — Я ж никого не знаю.

— Да, там все свои будут. Ты не парься, Вован! Поехали?

А что, собственно, терять? Пойти некуда, боль не отступает, опьянение не приходит.

— Поехали.

— Ну, вот и правильно, пошли.

Через полчаса я уже еду на переднем сиденье десятки с Антоном и тремя девчонками. За нами едет еще одна машина — с остальными. Дорога не длинная — минут на пятнадцать. Мы приезжаем в сады за городом. Останавливаемся у небольшого, но добротного, красивого дома. Все начинают суетиться, выгружать вещи. Я нахожу в одной из сумок пиво, пью из горла. Погода замечательная.

А к вечеру небо затягивается тучами, начинает накрапывать мелкий, неприятный дождь. Вся компания перемещается в дом. К этому времени я выпиваю столько, что с трудом представляю, где нахожусь. Люди расходятся по парам. Я даже не успеваю с ними познакомиться. Плевать, главное, что на столе еще остается немного водки. Голова мутная, руки трясутся. Но это лучше, чем переживать. Пусть все исчезнет. Я бы сам исчез, но, почему-то все меня замечают.

Подходит Антон, садится рядом. На лице блаженная улыбка, еще не сошел пот. Скорее всего, занимался сексом. Они, похоже, для этого здесь и собрались. Но девушка, что могла бы принадлежать мне, сейчас составляет пару с подругой для кого-то другого. Это хорошо. Не нужно мне сейчас женское внимание. Вообще ничье внимание. Только волны алкогольного опьянения, и уютные ласкающие оттенки жалости к себе.

— Ну, как тебе здесь, Вова? — спрашивает Антон довольно.

— Но… нор… очень хорошо, — заикаясь, стараюсь выговорить я.

— Ты, я смотрю, все больше пьешь?

— Есть… немного…

— Ну, ладно, отдыхай!

— Ты тоже.

Антон уходит. Я смотрю на окно, силюсь разглядеть дождь за стеклом. В комнате почти пусто. Накрытый стол, диван, стулья. Меня вжимает в диван, качает и мутит. Но очень хочется под дождь. Освежиться, сбросить алкогольный морок.

С третьей попытки получается встать. Даже удается устоять. Нетвердыми шагами приближаюсь к двери. Медленно переступаю порог. И вот, наконец, я на крыльце. Ступени преодолеваю легко, есть за что держаться. Но когда встаю на землю, начинает мотать и кружить. А потом рвет прямо здесь.

Я сажусь на лавочку, смотрю на выступившие звезды. Мутить перестает. Просто нежно качает. А черное звездное небо становится чуть ближе. Я раскидываю руки, словно лечу, еще миг и окажусь в орбите Венеры. Или Сатурна. А потом дальше к звездам. Пройдет какой-то миг для меня. И сотни световых лет для людей.

А там, в темном море космоса, среди звезд, астероидов и космических ветров, в вечном вакууме, не будет даже упоминания о мелком земляном черве, зовущемся Серегой. Какой Серега, когда кругом громада бесконечных просторов? Ничего это не будет. Как и позора. Как и меня.

Не замечаю, как рядом подсаживается девушка. Кажется, ее зовут Марина.

— Тебе плохо? — спрашивает, но как-то блекло, без заботы.