Неудобные женщины. История феминизма в 11 конфликтах

Наконец, хочу отметить одну вещь. У Арли Рассел Хохшильд и у Бриджит Шульте исследовательский интерес был частично обусловлен личным опытом. Когда женщин допускают в такие области, как антропология и социология, это влияет на предмет и результаты исследования. «Я начала книгу с описания собственного опыта, – говорит Шульте, которая описывает в книге «Мне некогда» суматошную жизнь с маленьким сыном и дочерью. – Но то, что мой опыт женский, не означает, что в нем нет множества вещей вполне универсальных». Хохшильд познакомилась со своим мужем Адамом, журналистом, когда ей было двадцать, а ему семнадцать лет. Даже тогда, по ее словам, она уже думала о том, как разделить нагрузку. Когда ей предложили должность доцента в Санта-Круз, муж переехал вместе с ней. Когда родился второй ребенок – в книге «Вторая смена» это время определяется как «кризисное» для семейной пары, – Адам взял на себя часть ухода за детьми. Хотя она испытывала на себе все нагрузки работающей матери, у нее был партнер, который предоставлял ей место и время для того, чтобы погрузиться в свой объект исследования. Она находила пространство «между ужином и чаем», чтобы заниматься делом. «Для меня было крайне важно, что он был готов к этому, понимаете? – сказала она мне. – И он опередил свое время и других мужчин… На него смотрели свысока за то, какой он замечательный муж! Удивительно: я боролась не с ним, а с культурой, которая мешала ему быть моим равноправным партнером».

Это важно: история гендерного неравенства в распоряжении временем – это не история о чудовищных угнетателях-мужчинах и бедных угнетенных женщинах. Это история культурных сценариев, которым мы все следуем, не задумываясь. Для женщин, которые вышли на работу в ХХ веке, это был скачок в статусе и в экономической независимости. Мужчин же, которые брали на себя домашние обязанности, никто финансово не вознаграждал. И все же многие из них это делают, потому что считают справедливым.

* * *

С середины 2010-х годов мыслители самых разных политических взглядов начали продвигать одну и ту же идею. Правые либертарианцы в Силиконовой долине опасались, что искусственный интеллект уничтожит рабочие места «экономики знаний» для среднего класса (например, бухгалтерский учет) точно так же, как конвейерное производство в ХХ веке разрушило занятость рабочего класса. По мнению некоторых, следовало бы платить всем некоторое фиксированное пособие, обеспечивающее прожиточный минимум. Это удержало бы безработных от восстания и желания опрокинуть капитализм.

В Европе левые активисты начали задаваться вопросом, являются ли отношения между трудом и капиталом – фундаментальная структура современной экономики – безнадежно неравноправными. Богатые богатели все больше. Что означала эта концентрация благ для нас – всех остальных, как влияла на нашу способность оплачивать счета? Что могло избавить людей от необходимости соглашаться на черную работу с оплатой ниже прожиточного минимума, если им грозит нищета и голод? Как мы могли бы уменьшить удушающую бюрократию в системе льгот с ее замысловатыми требованиями и жестокими санкциями?

У левых, правых и радикальных центристов рождался один и тот же ответ: безусловный базовый доход (ББД). В 2016 году я посетила Финляндию, где по экспериментальной программе каждому из 2000 безработных ежемесячно выплачивали по 560 евро. Такая же схема была опробована в Утрехте (Голландия), Глазго (Шотландия) и в округах Сиайя и Бомет (Кения). В канадской провинции Манитоба в 1970-х годах был проведен подобный эксперимент под названием «Минкам»[129]. В 2019 году я взяла интервью у уважаемого экономиста Роберта Скидельски, биографа Джона Мейнарда Кейнса, который изучал эту идею по заказу лейбористской партии.

Концепция ББД вызывала много критических замечаний. Примут ли избиратели идею «бесплатных денег»? Да, утверждают ее сторонники, если деньги будут доставаться им. Справедливо ли давать одинокому мужчине такую же государственную поддержку, как больной матери троих детей? Критики утверждают, что сторонники безусловного дохода на самом деле выступают за более высокий минимальный уровень государственных пособий. Можем ли мы себе это позволить? Радикальные левые с радостью сократят военные расходы в пользу этой программы. А вот у избирателей это может вызвать сомнения.