Неудобные женщины. История феминизма в 11 конфликтах

Полтора века назад женщины не могли голосовать, владеть собственностью и контролировать собственную фертильность. С того момента мы прошли полпути к равенству, и это создает свои проблемы. В неоконченных революциях больше сумбура, чем в начале новой войны. Феминизм выигрывает одну битву за другой, но двигаться вперед становится сложнее, когда вопиющая, бросающаяся в глаза несправедливость превращается в вялое, но живучее неравенство.

Чтобы избежать судьбы Эрин Пицци, которая бросилась в битву против одной несправедливости, а затем ушла из движения, нам нужно помнить, что мы хотим перевернуть систему в целом. Надеюсь, мне удалось доказать вам, что многие аспекты феминизма переплетены между собой и один ведет к другому. Все, что мы делаем, связывает (или, по крайней мере, должна связывать) единая внутренняя логика.

Это напоминает мне частые споры с одним моим другом. Существует ли патриархат? Он говорит: не здесь, не сейчас. Я отвечаю: неправда. Для начала определимся с понятиями. Для меня патриархат – это система, в которой мужчины контролируют бо́льшую часть власти и денег и используют этот контроль в своих интересах. Это не значит, что каждый отдельный мужчина сознательно угнетает каждую отдельную женщину. На свете есть женщины-миллиардерши (хотя их относительно мало) и обездоленные мужчины. Есть мужчины, ставшие жертвами изнасилования, и женщины, которые руководят компаниями. Но если вы предложите антифеминистам кнопку, одно нажатие на которую позволит всем мгновенно сменить пол (так что женщины смогут составить 70 % парламента, а мужчины – выполнять больше неоплачиваемой работы по уходу за членами семьи, женщины будут заправлять 93 % компаний из FTSE 100[143], а 90 % жертв бытовых убийств составят мужчины), вряд ли они нажмут эту кнопку. Да, бывают ситуации, невыгодные для мужчин. Но давайте посмотрим на картину в целом. Мы все еще далеко не равны.

Да, есть страны, в которых патриархат еще более заметен. Менее чем за двести лет британские феминистки разрушили большинство правовых структур, которые закрепляли за женщиной статус человека второго сорта. По закону мы должны получать одинаковую зарплату, мы имеем равные избирательные права, доступ к школьному и университетскому образованию, можем развестись, не оставшись при этом без гроша. Государство должно обеспечить нас достаточными средствами, чтобы мы могли прожить без кормильца. Однако до октября 2019 года женщины Северной Ирландии должны были рожать детей, зачатых при изнасиловании. В парламенте все еще закреплены места за аристократами, чей титул передается по мужской линии. И реализация наших прав на деле – это совсем другая история. Уволить женщину за то, что она забеременела, незаконно – но у всякой ли беременной женщины достаточно ресурсов для обращения в суд? Система льгот должна гарантировать безопасность женщинам, сбежавшим от насильников. Но у приютов нестабильное финансирование, а нехватка жилья приводит к тому, что семьи на долгие годы обречены ютиться в замшелых номерах гостиниц. Женщины, торгующие собой, стигматизированы больше, чем их клиенты, и их легче преследовать в судебном порядке, чем сутенеров.

Я сказала другу: представь разрушенный дом. Для меня это и есть патриархат. Мы строили этот дом вместе – под давлением биологии и экономики. Мужчины больше заинтересованы в том, чтобы оставить его стены нетронутыми, но и некоторые женщины тоже отлично в нем устраиваются. Для нас (как для мужчин, так и для женщин) снести дом – страшно: это значит – столкнуться с неизвестным. Для некоторых любой дом лучше, чем неопределенность. Мы не знаем, что будет, если стронуть с места вот этот кирпич. Мы не знаем, убережет ли нас от дождя новая крыша. Мы не знаем, какие бури нас ждут впереди, и хочется подпереть новые стены все теми же старыми кирпичами.

И все же в последние два века феминистки постепенно демонтируют этот патриархатный дом и строят новый – из более качественных материалов. Мы сняли крышу и заменили ее той, что всех нас лучше укрывает от дождя. Мы камень за камнем разбираем стены. Но есть один момент, известный любому, кто жил в старом доме. Вы инстинктивно переступаете через скрипучие половицы по ночам. Вы рефлекторно пригибаетесь в дверных проемах, которые были построены, когда люди были гораздо ниже ростом. Вы передвигаетесь в этом пространстве, минуя торчащие гвозди и неровности пола и даже не осознавая этого.