Неудобные женщины. История феминизма в 11 конфликтах

В 1992 году американская феминистка Ребекка Уокер написала для журнала Ms. статью под названием «Становление третьей волны». Она была посвящена делу Аниты Хилл (темнокожей женщины), обвинившей в домогательствах нового верховного судью Клэренса Томаса (темнокожего консерватора). Он назвал этот процесс «высокотехнологичным линчеванием осмелевших черных», предположив, что его инициировали белые либералы, встревоженные тем, что он может отменить право на аборт. Это дело стало важной вехой в американских дискуссиях о сексуальных домогательствах до 2017 года и всплеска движения #MeToo. Уокер закончила статью боевым призывом: «Пусть это обесценивание женского опыта вызовет у вас возмущение. Превратите свой гнев в политическую силу… Я не постфеминистка. Я – феминистка третьей волны».

Если Уокер была феминисткой третьей волны, то расцвет феминистского активизма, связанный с интернетом (и конкретно с социальными сетями), мы можем назвать четвертой волной феминизма. В период между Everyday Sexism и #MeToo она пробудила в новом поколении девушек мысль о том, что проблема сексизма не была решена их матерями и бабушками. И это вызвало у них возмущение. Они – не постфеминистки. Они – феминистки четвертой волны.

Однако за всей этой энергией можно увидеть раскол поколений. Некоторые молодые активистки воспринимали старшее поколение как консерваторов, приверженцев косных представлений о том, какими могут быть мужчины и женщины, в то время как они сами ощущали гендер куда более текучей, изменчивой и игровой категорией. Матери тоже были озадачены. Они в свое время пытались разрушить стандарты красоты и ограничивающие представления о нуклеарной семье. Им было нелегко понять, почему их дочери отчаянно хотят устроить большую свадьбу, носить высокие каблуки, выкладывать селфи, отретушированные в фотошопе. Феминизм может и должен вместить все эти противоречия. Но нам все равно нужно пытаться обратить негодование в политическую силу. Если впереди пятая волна, на чем нам стоит сосредоточиться?

Вот мой субъективный, неполный, путаный и сложный ответ: структура, структура и еще раз структура. Социальный прогресс идет быстро, он пленяет, увлекает. Захватывает дух от того, как меняется мир – со скоростью произнесенной речи. Но эти достижения не сохранятся, если мы не подкрепим их тяжелой работой по проведению экономических и правовых реформ. Мы не вправе их упустить. Посмотрите на мир, даже на Европу: консервативные правительства хотят ограничить право на аборт, и их останавливают суды и законы. Структуры. Основатели Соединенных Штатов потратили много времени на разработку Конституции, прописав форму правления, которая может противостоять естественной склонности правителей к тирании. В эпоху Дональда Трампа мы должны быть благодарны им за это. Точно так же феминисткам не стоит рассчитывать, что нас защитят культурные установки, – по крайней мере не больше, чем женам следовало бы полагаться на щедрость своих мужей. Нам не нужно рыцарство или его современный эквивалент – праведные, но ни к чему не обязывающие речи. Наши права не должны зависеть и от суда общественного мнения, определяющего правильный вид развода, правильный вид аборта, потребность в приюте для правильных жертв домашнего насилия. Мы должны настаивать на установлении рамок закона, подкрепленного государственным финансированием, который делал бы нас равными мужчинам и исключал любые бреши в этом общественном договоре. Домашний труд женщин должен поддерживаться государством, иначе на них ложится тяжелое бремя «второй смены», особенно в странах со стареющим населением и отсутствием планов по решению этой проблемы. Четвертая волна была яркой, шумной и привлекла много внимания, но теперь нам нужны конкретные победы, которые будут долговечнее, чем хештег-кампании. Публичный позор, обрушенный движением #MeToo на отдельных откровенных злодеев, мелких подонков и подчас невинных людей, не может заменить полного и свободного доступа к судам по трудовым спорам.

Возможно, вы заметили, что я не уделила достаточно внимания таким «вечным» вопросам феминистских дискуссий, как бритье ног, сжигание бюстгальтеров или эпиляция лобка. Это не означает, что мне нет до этого дела или я об этом не думаю. Лично я не ношу высокие каблуки (я не умею на них ходить, и мне не близка сама идея обуви, в которой ногам менее удобно). Я не взяла фамилию мужа. Я не смотрю порно. Я на 100 % за бюстгальтеры, так как для моего размера груди нужна серьезная поддержка. Я брею ноги, потому что отвращение к женским волосам на теле впечатано обществом в мое сознание так прочно, что я не могла бы сосредоточиться на чем-то еще, будь у меня мохнатые лодыжки.