Неудобные женщины. История феминизма в 11 конфликтах

На почте было душно. Комната без окон, кондиционер сломался. Недовольство работников нарастало. По большей части это были иммигранты из Азии, которые сначала уехали в Восточную Африку, а оттуда в Лондон. Управляющий, 32-летний Малькольм Олден, не понимал языка гуджарати, на котором говорило большинство его сотрудников. Еще он не понимал, почему все работают так медленно. Оказалось, что работники таким образом протестуют против условий работы в «Грюнвике»: низкая зарплата, короткий отпуск и внезапные сокращения штата. Некоторые молодые люди в лаборатории, включая временного работника по имени Сунил Десаи, были раздражены. Они хотели реакции на возмутительные условия труда. Они собирались вступить в профсоюз.

То, что произошло потом, положило начало трудовому конфликту, который растянулся на месяцы и привлек внимание национальной прессы. Двадцать тысяч человек собрались на улице возле лаборатории. Это была первая забастовка с участием иммигрантов из стран Содружества, получившая полную поддержку британских профсоюзов. Она изменила отношение к рабочим азиатского происхождения в Великобритании. Забастовку негативно восприняли правые, и это ускорило подъем тэтчеризма. Забастовка не удалась. Ее возглавлял не Сунил Десаи и не его рассерженные друзья.

Ее организовала мама Сунила.

* * *

Джаябен Десаи родилась в индийской деревне Дхармаджа в штате Гуджарат в 1933 году. В возрасте 22 лет она вышла замуж за хозяина фабрики по имени Сурякант. После рождения первенца семья жила в Танзании (Восточная Африка). Они переехали в Великобританию до того, как в 1968 году Закон о мигрантах в странах Содружества усложнил въезд в страну владельцам британских паспортов из бывших колоний[55].

Супруги происходили из «торговых и административных классов», как выразился Джек Дромей, член лейбористской партии парламента, а в то время – секретарь Совета «Брент Трейдз». Переехав в Англию, они не получали того уважения, к которому привыкли в колониях. Как всех новоприбывших иммигрантов, их считали дешевой временной рабочей силой.

Джаябен Десаи находила это оскорбительным. Она была из среднего класса и в юности принимала участие в движении за независимость Индии; каждый день она видела пропасть, которая раскинулась между рабочими-иммигрантами и британцами. «Она вся пылала от чувства несправедливости, – объяснял мне Дройми, – у них был статус, а теперь их ожидал холодный прием в мрачном северо-западном Лондоне, и они оказались в сомнительной конторе, где к ним вот так относились». Профессор Сундари Анита, которая исследовала забастовку в «Грюнвике», с этим согласна. «Она остро реагировала на грубое обращение и неуважение, потому что не привыкла к такому. Я думаю, то же самое произошло, когда Ганди выбросили из поезда в Южной Африке: он был возмущен, потому что подвергся расизму как темнокожий. Вот и они так же воспринимали непривычный для них расизм».

За несколько лет в «Грюнвике» прежних работниц различных рас (белых женщин, темнокожих карибских женщин, ирландок) сменили преимущественно иммигрантки из Южной Азии. Это, наряду с гендером, влияло на обращение с ними: более 60 % участников «грюнвикской» забастовки – женщины. «Считается, что женщины хорошо приспособлены для ручного труда, и это представление покоится на гендерных стереотипах: что женщины послушны, пассивны и выносливы, а потому их легко эксплуатировать, – сказала мне Сундари Анита. – Некоторые виды работ считаются женскими, и это их обесценивает». Маргинализированные одновременно и по расовому, и по гендерному признакам, женщины «Грюнвика» чувствовали себя «на дне». Одна из соратниц Десаи по забастовке рассказывала в 1978 году писательнице и активистке Амрит Уильсон: «Представьте, как унизительно было для нас, и особенно для пожилых женщин, услышать за работой краем уха, как работодатель говорит молодой англичанке: "Ты не захочешь здесь работать, милая; мы не сможем платить столько, сколько тебе нужно", – а нам приходилось работать, потому что мы были в ловушке».

В зале выдачи заказов женщины могли отойти в уборную только с разрешения управляющего. «Если вы отлучались в туалет и задерживались чуть дольше, он расспрашивал вас, почему так вышло», – рассказывала забастовщица Лакшми Патель в 2019 году на ВВС. Джаябен Десаи советовала другой женщине не стыдиться этой практики. «Почему тебе должно быть стыдно? Ему же не стыдно заставлять тебя проситься в уборную! – говорила она коллеге. – Выучи, как будет по-английски: "Я хочу в туалет", – и говори без колебаний».