Неудобные женщины. История феминизма в 11 конфликтах

Крайне важно, что Харман отвергла идею женской конкуренции друг с другом. Американская феминистка Кэти Поллитт назвала это «синдромом Смурфетты»: по образцу единственной женщины-Смурфа нам кажется, что для женщин есть лишь одно место за столом власти. Если она занимает это место, значит, нет места для меня, и мне нужно ее свергнуть. Это можно назвать «тактикой Маргарет Тэтчер»: за все время правления она назначила в кабинет министров только одну женщину[64]. Она утверждала, что продвижение женщин сдерживается только недостатком амбиций у них самих, а феминизм требует для них особых привилегий. «Я здесь не потому, что я какая-то особенно напористая женщина, – сказала она в Глазго перед выборами 1979 года. – Мне не нравятся напористые женщины. Я люблю способных людей, которые не слишком упирают на феминизм. Я считаю, что люди чего-то добиваются благодаря личным способностям, а не полу».

Сделаем глубокий вдох. Во-первых, миссис Тэтчер, вы, безусловно, были напористой женщиной. В 1948 году вам отказали в назначении в Imperial Chemical Industries, потому что на собеседовании вас сочли «упрямой, эгоистичной и слишком самоуверенной». Вы хотели сидеть дома и печь пирожки не больше, чем Хиллари Клинтон. «Конечно, быть матерью и домохозяйкой – высокое призвание. Но я ощущала, что это не мое призвание, – написали вы в мемуарах 1995 года. – Мне нужна была карьера, просто потому что я такой человек».

Второй важный момент: помимо амбиций, вы использовали преимущества, которых не было у окружавших вас женщин. Пожалуй, главное, что у вас был муж, который поддерживал вас, а не ждал, что вы пожертвуете всем ради него. В то время это вызвало огромный резонанс. Даже сейчас для значительной части движения за права мужчин Денис – подкаблучник, «вечный номер два». «Если брак – либо слияние, либо поглощение, то моим родителям нравилось второе», – писала ваша дочь Кэрол. У вас была круглосуточная няня, и дети спали в ее спальне. Позже их отправили в школу-пансион. Вы могли работать как мужчина. Вы реализовывали свои «личные способности» на полную катушку, избавленная от обязанностей «второй смены», которая выпала на долю других женщин.

Пункт третий: вы пользовались преимуществами, которые завоевали для вас ваши предшественницы. Суфражисты и суфражистки обеспечили женщинам избирательные права. Другие активистки боролись за высшее образование – и, не будь их, вы бы не пошли учиться в Оксфорд. Благодаря активизму, когда первая жена Дениса ушла к другому мужчине, он получил развод и женился на вас. Те, кто агитировал за принятие Закона о гендерной дисквалификации в 1919 году, дали женщинам возможность быть профессиональными юристами, – и вы стали юристом перед избранием в парламент.

Четвертое: судя по вашим действиям, вы предполагали, что многие коллеги и избиратели отнесутся к вам менее серьезно как к женщине, и пытались принять опережающие меры. Вы брали уроки, чтобы понизить голос и звучать в палате общин менее «пискляво» и более авторитетно – более «по-мужски». Вы, возможно, считали, что «чего-то достичь можно только благодаря личным способностям, а не полу», но многие талантливые женщины так и не смогли в полной мере реализоваться из-за преград на их пути[65]. Извините, миссис Тэтчер, но вы совершенно неправы.

Напротив, Хэрриет Харман всегда настаивала, что не является исключением из правила. Профсоюзы и лейбористское движение, где доминировали мужчины, относились к ней настороженно, поэтому свой форпост она строила в департаменте по вопросам равноправия. Манифест лейбористов 2005 года обещает сократить разрыв в оплате труда между мужчинами и женщинами и следить за всеми видами неравенства и ущемления прав отдельных групп. По словам Аиши Хазарики, влиятельные игроки партии Гордона Брауна на Даунинг-стрит полагали, что дело ограничится аккуратным перекладыванием бумажек. Но у Харман были другие планы. Она сказала своим вечно недооцененным служащим, что хочет сделать нечто по-настоящему существенное, а на их опасения, что этого не позволит «Номер 10» (канцелярия премьер-министра), она ответила прямо: «Вы подотчетны мне, а не "Номеру 10"».

А затем Харман собрала все разрозненные комиссии – по вопросам расового равенства, инвалидности и пр. – в свой офис в здании Адмиралтейства в Уайт-холле и попросила, чтобы ей сформулировали три важнейших требования. «Когда мы встретились, – сказала Хазарика, – ими было уже прочно усвоено, что "не нужно амбиций, радикальных действий, не нужно раскачивать лодку". Поэтому они все пришли со слабыми, чрезвычайно слабыми предложениями».