Неудобные женщины. История феминизма в 11 конфликтах

В моей мысленной картотеке первых британских лесбиянок сравнительно мало персонажей. Леди из Лланголлена – две валлийские дамы XVIII века, которые в дневниках описывают, как они леживали в постели, подозрительно часто спасая друг друга от мигрени. Анна Листер по кличке Джентльмен Джек с поразительной откровенностью пишет в дневнике о своей жизни и соблазнении богатых наследниц. Еще – Рэдклифф Холл, автор книги 1928 года «Колодец одиночества». Однако Морин Кэхун в этом списке не было. Если женщин в целом легко вычеркивают из истории, то это вдвойне верно для женщин, которые идентифицируют себя с другими женщинами, социализируются в союзе с другими женщинами и любят их. И это значимо для всех женщин. Мы чего-то стоим не только когда наша жизнь связана с жизнью мужчин.

А между тем Морин Кэхун заслуживает внимания. Она попала в парламент, будучи 45-летней матерью семейства, женой журналиста Кита Кэхуна, и быстро приобрела репутацию нарушительницы спокойствия. Это было в 1974 году – через три года после того, как Эрин Пицци основала первый приют, и через четыре года после принятия Закона о равной оплате труда. Полным ходом шла вторая волна феминизма, и Морин находилась на гребне событий. Она хотела упразднить женские тюрьмы, декриминализировать проституцию и добиться дальнейшей либерализации закона об абортах. Она просила в палате общин обращаться к ней «миз»[87]. Она требовала оборудовать ясли на конференциях лейбористской партии. Она вступила в левую группу Tribune и нашла неожиданного союзника в лице Денниса Скиннера, который и без того был занозой в заднице руководства лейбористов. Скиннер считал, что феномен гомосексуальности – «исключительно для высших сословий и уж точно для государственных школ», пишет Кэхун в воспоминаниях «Женщина в доме» (A Woman in the House). Но он был добр к коллеге, служил ей проводником по бесконечным лабиринтам Вестминстера и демистифицировал его странные и бессмысленные ритуалы.

Морин чувствовала, что парламент – это безраздельная власть мужчин, «мужской клуб», и феминистке там одиноко. В ее бытность членом совета в Шорхэме ей закрывали доступ к любым постам – потому что «слишком много говорила». В парламенте она столкнулась с той же критикой. Она была острой на язык, неудобной, одержимой. Даже ее сторонники считали, что ее везде многовато. «Конечно, прожив жизнь, я понимаю, что умела одинаково расстраивать и друзей, и врагов», – писала она в своих мемуарах.

В то время парламент работал над Законом о половой дискриминации, который получил королевское одобрение в октябре 1975 года. Этот новаторский законопроект наложил запрет на прямую дискриминацию: работодатели теперь не могли платить женщинам меньше, чем мужчинам, за одинаковую работу; арендодатели не могли отказать им в сдаче жилья; ипотечные компании не могли потребовать, чтобы мужчина подтвердил платежеспособность женщины[88]. Также была учреждена Комиссия по равным возможностям, которая отслеживала и обеспечивала соблюдение новых правил и готовила разъяснения, как избегать сексистских стереотипов в рекламе. До принятия Закона о половой дискриминации объявления о вакансиях были обычно четко ориентированы на тот или иной пол. Можно догадаться, кому предназначались объявления о вакансиях ведущих сотрудников, а кто получал работу секретаря[89].

Чтение парламентских протоколов того времени открывает портал в ад. 22 февраля 1977 года «господин Гревилл Джаннер спросил у Государственного секретаря по вопросам занятости, будет ли тот принимать меры, чтобы женщины могли без специального разрешения работать в ночное время». Позвольте, значит, когда-то женщинам нужно было разрешение, чтобы работать по ночам? Да. Так, в 1948 году Международная организация труда объявила, что «женщин любого возраста нельзя нанимать для работы в ночное время на государственном или частном промышленном предприятии», за исключением случаев, когда речь идет о семейном бизнесе[90].

Многим членам парламента запрет на дискриминацию по половому признаку представлялся достаточно радикальным. Но только не Морин Кэхун. В Великобритании середины 1970-х годов было много государственных организаций, таких как Совет по электричеству и Национальная автобусная компания. Кэхун внесла скромное предложение: компании, которые получают финансирование от государства, должны отдать половину рабочих мест женщинам. А в палате лордов, где на тот момент было лишь 49 женщин из 1105 пэров, тоже стоит ввести соотношение 50 / 50. Позднее она спрашивала в палате лордов: «Не согласится ли министр, что Британией на протяжении многих поколений управляли мужчины и она не могла бы находиться в худшем положении, чем сегодня?» Ее законопроекту суждено было стать Законом о гендерном балансе.

* * *