Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков

После этого призвали Михаила Салтыкова, бывшего на тот момент окольничим[624]. Он всячески пытался дистанцироваться от тех событий и заявил, что никогда не давал Марии/Анастасии никаких лекарств — все лекарства, которые прописывали Бильс или Балцер, давали ей они или ее отец, Иван Хлопов. Также Салтыков утверждал, что спрашивал Балцера, можно ли вылечить Хлопову, однако вопреки заявлениям иностранцев заверил: Балцер ему сказал, что не может лечить эту болезнь, но Бильс как доктор мог бы. Тогда снова призвали Бильса и Балцера, чтобы они повторили свои показания перед Салтыковым «с очей на очи», и оба повторили их без изменений. Салтыков, со своей стороны, перед ними отрицал, что спрашивал, будет ли Мария/Анастасия царицей, но признался, что по указанию инокини Марфы Ивановны, матери царя, спросил Балцера, «нет ли в Марьи какия порчи». Со слов Салтыкова, Балцер ответил, что не может сказать наверняка и это способен определить только доктор. Сам Балцер, в свою очередь, повторил, что Салтыков действительно спрашивал, может ли Хлопова быть царицей, — утверждение, которое Салтыков снова опроверг. Расспрос закончился после того, как царь Михаил Федорович поинтересовался у Салтыкова, была ли правда в том, что он говорил царю в 1616 году: будто некогда в Угличе у одной женщины появилась та же болезнь, что у невесты царя, и прожила та женщина «всего с год и умерла». Салтыков же ответил, что не помнит о таком разговоре[625].

Это первое разбирательство породило достаточно вопросов, чтобы продолжить расследование. Отец Марии (Иван) и дядя (Гаврило) были вызваны в Москву и опрошены 19 сентября. Иван Хлопов заявил о хорошем здоровье дочери с рождения. На следующий день духовник Марии, отец Гавриил, — который принимал ее исповеди до того, как она поселилась в Тереме, и пока она там жила, в дни после высылки и до ее отправки в Сибирь, — засвидетельствовал, что никогда не усматривал ни малейшей лжи и хитрости в ней и что Мария была здоровой юной девушкой все то время, когда он ее знал. Ее дядя Гаврило в тот же день ответствовал, что Мария была здорова до той внезапной болезни в Кремле. Гаврило добавил, что Мария заболела «недели две спустя» разногласия его с Салтыковым.

Согласно Гавриле, за две недели до заболевания Марии царь Михаил Федорович повел его в Оружейную палату. Там их встретил Михаил Салтыков, который на тот момент был не только кравчим, но и оружничим. Во время этой прогулки царь подошел к прекрасно сделанной турецкой сабле, мастерство оружейников впечатлило его. Заметив такой интерес царя, Салтыков уверенно сообщил, что «и на Москве государевы мастеры такую саблю сделают». Царь, который уже начал ценить мнение своего будущего родственника, передал саблю Гавриле и спросил, смогут ли, по его мнению, московские оружейники произвести подобное? Гаврило осмотрел саблю и выразил сомнение, что московские оружейники способны сделать саблю столь высокого качества. Уязвленный, Салтыков в ярости вырвал саблю из рук Хлопова, и они принялись спорить. С этого момента, рассказывал Хлопов, братья Салтыковы стали смотреть на Хлоповых как на врагов. Таким образом, выскочка Гаврило не только возразил Михаилу Салтыкову перед царем, но и явно усомнился в способности оружейников, бывших под началом Салтыкова, делать качественное оружие. В конце концов Гаврило объяснил болезнь Марии/Анастасии чрезмерным употреблением сладкого, но также отметил, что Михаил и Борис Салтыковы активно курировали ситуацию[626].

21 сентября царь, его отец и небольшой круг бояр, занимавшихся расследованием, отправили делегацию в Нижний Новгород, где жила Мария/Анастасия. В делегацию вошли Шереметев, архимандрит Чудова монастыря в Кремле Иосиф, ясельничий Богдан Матвеевич Глебов, дьяк Иван Михайлов, отец Марии Иван, доктор Артемий Дий, а также Бильс и Балцер. Их задачей было расспросить Марию лично и ее окружение о ее здоровье и записать все, что она скажет о причинах той внезапной болезни семь лет назад. Делегация была составлена так, чтобы царь и его отец могли получить объективный отчет о здоровье Хлоповой. Если в 1616 году молодой царь доверял отчетам Михаила Михайловича Салтыкова о здоровье Хлоповой (тот как кравчий был ответствен за все лекарства), то на этот раз расследование было организовано так, чтобы избежать заговора со стороны отдельного человека или клана. В делегацию вошли придворные официальные лица и специалисты: один из родственников царя (Шереметев), доверенный православный клирик, дьяк, записывающий беседы, отец Марии, отстаивающий интересы семьи, а также команда докторов, включая тех двоих, которые осматривали Марию в 1616 году, и третьего (Дия), который мог посмотреть на нее свежим взглядом. Все было сделано так, чтобы избежать повторения обмана со стороны Салтыкова.