Невеста Пушкина. Пушкин и Дантес

– Жорж! Дорогой мой сын! Спасенье есть! Чудо с нами, бог с нами! Придумал: Екатерина Гончарова будет твоей женой. Согласись, не убивай меня, Жорж, отказом. Согласись. Ведь она каждый день пишет тебе преданные письма. Ты столько раз отвергал ее любовь. И вот, сам Господь посылает нам Екатерину Гончарову в этот час. Согласись – мы спасены. Я немедленно поеду к Екатерине Ивановне Загряжской, к Вяземскому, к Жуковскому, ко всем приятелям Пушкина и объявлю им, что ты безумно любишь Екатерину Гончарову и готов назначить скорый день свадьбы. Я поеду к Пушкину и скажу ему об этом. Подумай, Жорж, как можно счастливо избежать всей этой страшной опасности! Правда, тебе придется на всю жизнь закабалить себя, связать безвозвратно с этой особой, старой девой, – без всякого к тому же состояния, но что делать, покорись судьбе… Послушай меня, согласись. Твоя жизнь нужна мне и всему нашему обществу.

– Я согласен, – благодарно улыбнулся Дантес, опутанный темной игрой барона-отца.

Через час барон стоял перед Пушкиным и рыдал, умоляя о прощении, упрашивая об отсрочке дуэли, уверяя о безумной любви Дантеса к Екатерине Гончаровой, заклиная поверить его благородным слезам.

Пушкин с чувством огромного презрения отсрочил дуэль на пятнадцать дней, сознавая прекрасно, что все эти хитрости струсивших врагов – лишь новая подлость негодяев.

Но отсрочка поединка не могла изменить непоколебимого решения поэта, как не могла измениться нестерпимая жизнь.

Поэт шел на великий пролом.

Гибель поэта

Бенкендорф докладывал царю:

– Все благополучно, ваше величество.

Царь хохотал, потирая руки:

– Игра в шашки кончается превесело. Я доволен, граф. Ужасно доволен. Ну а какой новый ход сделали противники – кавалергард и камер-юнкер?

– Игра идет забавно, ваше величество, очень забавно. Все общество следит за концом игры с большим увлечением. Теперь картина такая: мы пока отстранили от игры барона Геккерена, который с перепугу заставил своего глупого Жоржа жениться на старой деве Гончаровой. Мы снова разожгли страсти Дантеса к Пушкиной. Идалия Полетика ловко устроила свидание этой парочке у себя в квартире, где произошло примирение: божественная Наталья Николаевна умоляла Дантеса отказаться от ссоры с мужем, даже наивно умоляла кавалергарда не принимать никаких вызовов супруга. Глупый Жорж согласился. Тогда мы подняли на смех его дурацкое положение с женитьбой на старой деве, подтолкнули снова ловким ходом к Пушкиной в присутствии супруга. Сумасшедший супруг вскипел и наговорил Дантесу дерзостей неслыханных, назвав его прокаженным венерической болезнью и еще таким именем, оскорбляющим ваше величество, что я не решаюсь произнести, государь…

– Ну и что же дальше? – нетерпеливо егозил на кресле Николай. – Пушкин убит, наконец?

– Еще нет, ваше величество, – виновато разводил руками шеф жандармов, – Пушкин вызвал Дантеса на дуэль снова. Дантес опять струсил. Но мы потребовали решительно принять вызов во имя чести кавалергарда. Дантес согласился. Дуэль назначена на 27 января. Секундант Дантеса д’Аршиак, секретарь французского посольства, а Пушкин секунданта еще не нашел.

– Превосходно! Божественно! Ну а если этот негодяй убьет Дантеса, я сошлю его в Сибирь, на каторгу. В Сибирь его затурю! В Сибирь!

– Ваше величество, – уверенно утешал Бенкендорф разгневанного монарха, – не извольте беспокоиться. Все высшее общество, как один человек, оскорблено ужасным поведением Пушкина. Все равно его дни сочтены. Если он убьет Дантеса, я убежден, что многие из нашего круга сейчас же, немедленно, снова вызовут Пушкина и пристрелят отличным образом. Об этом решительно говорят. И это будет лучше. Сибирь для Пушкина – слишком роскошное место. Это нам будет невыгодно из политических соображений перед Россией и Европой, а убийство на дуэли – просто, коротко и прилично. Тем более я сделаю так: ради формальности пошлю жандармов в разные концы для преследования этих дуэлянтов, но Пушкину они не помешают… О принятых же мерах, для успокоения населения, мы в свое время сообщим в газетах.

– Для успокоения населения? – заволновался император. – Разве население может взбунтоваться из-за смерти Пушкина? Ведь это же смешно. Нет, нет! Это недопустимо и не может случиться! Не верю! Вздор!

Царь нервно зашагал по кабинету.

Бенкендорф молча переждал вспышку монарха:

– Государь, я не должен скрывать от вас, что по донесениям опытных агентов среди населения появились возмутители, возбуждающие народ против высшего общества и против вас, ваше величество. Толпе внушаются зловредные мысли, будто государь, правительство и высшее общество затравили Пушкина…

– Откуда же они это узнали? – удивился царь. – И почему они не схвачены?

– Некоторых зачинщиков я арестовал, но их слишком много, и они действуют тайно. Мною приняты все меры: агенты, полиция, жандармы – на ногах.

– Передайте генерал-губернатору, – произнес испуганный царь, – чтобы войска были наготове!