Невеста с опытом работы

Нет, девушка, вышедшая в переговорную, разделенную пополам решеткой, не могла быть моей фрейлиной. Бескровное лицо, сухие губы, запавшие глаза, обведенные темными кругами. Это умертвие какое-то! Эвелин была красавица! Такая живая, энергичная, я же помню! С прической-башней из черных блестящих волос, увитых жемчугом. Сейчас волосы были спрятаны под черную косынку.

– Пришла позлорадствовать? – раздался хриплый голос. Без сомнения, она меня узнала. – Как же я тебя ненавижу!

– Ненавидь, только скажи, за что? – нет, что ее заточили здесь, моя несомненная вина, но ведь она ненавидела меня и раньше.

– За то же, что и все! – ее лицо искривилось в усмешке. – Ты всем приносила несчастье.

– Разве? – удивилась я. Такая юная, такая красивая принцесса – кому она могла серьезно навредить? Ну, избалованная, капризная, но ненавидеть-то за что?

– Ты не понимаешь, – прошептала Эвелин, прижимая лицо к решетке. – Ты действительно так глупа, что не понимаешь. Иначе бы покраснела! И не смотрела такими невинными глазами!

– Оставь в покое мои глаза. Рассказывай, пока нас не прервали.

Эвелин хрипло рассмеялась.

– Хочешь насладиться еще раз, заставить освежить в памяти мою боль?

– Тогда расскажи о других, – быстро предложила я.

– Ты разбиваешь сердца мужчин из прихоти и даже не помнишь этого! Сколько девушек обливались слезами из-за тебя! Вижу, что ты и сейчас не понимаешь, – Эвелин отвернулась. – Что они все в тебе находили? Любая из нас была ничуть не хуже! Избалованная дрянь!

– По существу попрошу, проклинать меня можно и без моего присутствия.

– Сесиль… ее родители год договаривались о браке. Год! А ты разрушила все за десять минут, затащив ее жениха Лотара за бархатную портьеру во время домашнего концерта. Все, кто сидел рядом, слышали вашу возню и хихиканье. Начальник караула отдернул штору. Лотар оказался без штанов, а ты сидела на нем с таким непринужденным видом, как будто занималась вышивкой, а не развратом! Не знаю, как сдержалась Сесиль, я бы залепила тебе пощечину, не посмотрела, что принцесса. А ее мать упала в обморок.

– Мне-то за что? – пробурчала я. Сесиль, значит. Понятно. А нечего было парню зажимать в углу несовершеннолетнюю принцессу! Еще разобраться надо, кто кого затащил. Может, он в глубине души мне благодарен за порушенный брак?

– Лотара сослали на границу, в какой-то захудалый гарнизон. Мы больше о нем ничего не слышали.

– Найдет себе другого жениха, Сесиль же… – я хотела сказать «красивая девушка», но Эвелин громко расхохоталась, прерывая меня.

– Другого?! Стоило тебе появиться, ты отбивала кавалеров одним движением брови! Все они, как умалишенные, искали твоего внимания, а ты радостно меняла их, разбивая сердца. Жестокая, пустая, испорченная…

– Это потом, не отвлекайся! Расскажи еще, я не помню ничего такого.

– Ты не помнишь, как украла у меня моего Тревиса? Опозорила его и его семью?

Я тяжело вздохнула. Вот оно что, значит. Еще одного жениха украла.

– Ты не помнишь своего дня рождения? – продолжала негодовать Эвелин. – Ты заперлась в Лазурной гостиной и заставила всех нас пить вино!

Ой, подумаешь, юные девушки и юноши часто это делают, а в праздник и вообще грех не выпить! И заставлять никого не надо.

– А кто не мог пить, ты заставила снимать предметы туалета!

Я усмехнулась. Пить я не любила, а играть в карты на раздевание приходилось не раз в молодости. Кто же упустит шанс сразить прелестями очередного ухажера? Особенно было смешно, если в игру удавалось затянуть какую-нибудь закомплексованную стыдливую первокурсницу. Скромность – украшение девушки, если у нее нет других украшений.

– Ты смеешься? – голос Эвелин был полон недоверия. – Тебя это смешит?

– Что было дальше? – перебила я ее.

– Нас было пять фрейлин и шесть высокородных лэрдов, среди них возлюбленный Мэлли, жених Сюзанны и брат Тиффани.

В молодежной компании всегда кто-то неровно дышит друг к другу, ничего особенного.

– Лэрды уже лишились камзолов и рубашек, кто-то ремней и сапог… А ты сказала, что украшения не считаются за одежду и первая сняла платье! Мы сгорели со стыда!

Так и вижу радостно-смущенных лэрдов и обгоревшие останки покрасневших лир. При этакой многослойности одежды я никак не могла оказаться голой!

– Я же была в сорочке? – неуверенно предположила я. Да там нижних юбок еще штук пять, как минимум, под парадным платьем.

– Ты проиграла в первом же круге и оказалась без нее! – Эвелин стукнула кулаком по решетке. – Лэрды были пьяны и распалены. Тиффани тогда лишилась невинности, а тебя брали прямо на столе по очереди все лэрды! Как звери!

– Неправда, – смутилась я. Что, принцесса откалывала и такие номера? Такого даже я не творила в своей бурной молодости.

– Правда! Я притворилась, что меня тошнит от выпитого и меня оставили в покое, но я все видела!

– Я не помню, – решительно сказала я. – Правда, не помню!

– Тиффани рыдала два дня, потом исчезла. Ее и Сюзанну убрали из дворца, а ты ходила, как ни в чем не бывало, задирала нос, изводила нас капризами и придирками. Лекарь тогда с тобой долго возился, наверное, убирал последствия, говорили, ты и с ним спала.