Невидимый человек

Я лежал на животе, подложив под щеку ладонь, и думал: а духи-то откуда? Но заметив свои очки, сразу припомнил, как схватил за руку подружку Райнхарта. Я застыл без движения, а она вроде как примостилась у меня на кровати, этакая яркоглазая пташка с блестящими перышками на голове и пышной грудью; дело было в лесу, и я боялся ее спугнуть. Когда я полностью стряхнул сон, пташка уже исчезла, а образ девушки засел у меня в голове. А если бы я стал ее соблазнять, как далеко это могло бы зайти? Такая милашка — и связалась с Райнхартом. Теперь я сидел на краешке кровати, тяжело дыша, и спрашивал себя: как Райнхарт взялся бы за решение информационной проблемы? Ответ пришел сам собой — через посредство женщины. Это могла быть жена, девушка, просто знакомая, секретарша какого-нибудь высокопоставленного чиновника, который изъявил бы желание поговорить со мной честно и откровенно. Мои мысли унеслись в сторону раннего этапа нашего движения. В памяти всплывали краткие эпизоды с участием женщин, улыбки и жесты, встречи после митингов и на вечеринках. Танец с Эммой в «Преисподней»; она прижималась ко мне, мягкая и разгоряченная; мое желание вкупе со смущением сосредоточилось в одной точке, и я заметил Джека, который витийствовал в углу, а Эмма держала меня крепко и не собиралась отпускать; я ощущал ее упругие груди, и видел дразнящий огонек в глазах, и слышал шепот: «Ах, какое искушение», а сам отчаянно пытался придумать хоть что-нибудь этакое ей в ответ, но не нашел ничего лучше, кроме как сказать: «О, куда же без искушения», однако даже этим себя удивил и услышал ее смех: «Туше! Туше! Заходи как-нибудь вечерком на урок фехтования». В ту пору я еще жил в плену жестких ограничений и досадовал на Эмму за ее развязность и высказанное ею мнение о том, что я недостаточно чернокож для претендента на роль гарлемского вожака. Ну, заботами комитета ко мне вскоре пришла свобода от ограничений. Эмма стала легкой добычей и, видимо, сочла меня достаточно чернокожим. Заседание комитета было назначено на завтра, а поскольку оно совпало с днем рождения Джека, мы организовали вечеринку в «Преисподней». В столь благоприятных условиях я успешно провел атаку сразу по двум направлениям. Меня склоняли к райнхартовым методам, так что без помощи ученых тут было не разобраться.

Глава двадцать четвертая

Поддакивать им я начал прямо на следующий день, и все шло как по писаному. Сообщество все так же трещало по швам. По любому поводу стягивались толпы. Крушили витрины, а утром даже произошло несколько стычек между водителями автобусов и пассажирами. Утренние выпуски газет перечисляли сходные беспорядки, вспыхнувшие за ночь. На Сто двадцать пятой улице разгромили зеркальный фасад магазина: проходя мимо, я видел, как перед торчащими осколками плясали мальчишки и потешались над своим исковерканным отражением. За ними наблюдала кучка взрослых, отказываясь разойтись по команде полицейских и вполголоса поминая Клифтона. Как ни велико было мое желание увидеть посрамление комитета, эти беспорядки, конечно, настораживали.

Когда я добрался до офиса, там находились члены Братства, которые встретили меня сообщениями о стычках в разных частях района. Мне это совсем не понравилось: хулиганство было бессмысленным и при подстрекательстве Раса фактически оборачивалось против самого сообщества. Но, вопреки моему ощущению безответственности, эти события оказались мне на руку; я не отступал от своего плана. Единомышленников направил в очаги беспорядков, поручив им внедриться в толпу с тем, чтобы воспрепятствовать дальнейшему произволу, а затем подготовил открытое письмо для прессы, в котором осудил «искажение фактов» и раздувание мелких происшествий.