Невозможное

— Я Пандора, дочь Тофона из рода Филиадов, дема Лакиады.

— Из дома Мельтиадов? — невольно уточнил Архидам.

— Да, — коротко ответила девушка, но в ее голосе послышалась плохо скрываемая гордость.

Архидам покосился на Агиса и заметил его утвердительный кивок.

— Но я не афинский посол, царь, — девушка опустила глаза. — Я пришла к тебе как одинокая и несчастная женщина, молящая пощадить своего возлюбленного. Как царь Приам просил Ахилла вернуть славного Гектора…

— Просишь выдать тебе чье-то тело? — спросил стоящий подле Архидама жрец.

Пандора побледнела и закрыла глаза:

— Да. Если он погиб… Я хочу оплакать его тело. Но я тешу себя надеждой, что он жив и находится в вашем плену.

Архидам скривился: число пленных после вчерашнего не превышало и двух дюжин. Агис сделал шаг к царю и что-то шепнул. Басилевс удивленно поднял брови, но в следующий миг его лицо прояснилось. По крайней мере, теперь многое становилось понятным, за исключением того, что ему не доложили о таком ценном пленнике.

Он повернулся к помощнику:

— Неужели Алкивиад, сын прославленного Клиния, у нас в плену? Почему я ничего не знал?

Пандора нахмурилась и с подозрением взглянула на завернувшегося с головой в плащ Агиса. Наконец по ее лицу скользнула презрительная усмешка, но она тут же одернула себя и почтительно склонила голову:

— Нет. Я молю тебя о другом человеке…

…

Брасид неподвижно застыл рядом с Пандорой, стараясь не смотреть на своих боевых товарищей. Он испытывал жгучий стыд, смешанный с тревогой. Вся эта ситуация была настолько странной, что ему чудился какой-то подвох. Когда он услышал имя Алкивиада, то вздрогнул. Это объясняло всё: и озабоченность Перикла, и переживания девушки, и само это безумное предприятие. Но это так же означало, что шансы его обмена на столь важного пленника стали совсем призрачны. Что же остается? Вернуться в Афины? Он содрогнулся и сжал кулаки.

Однако Пандора назвала совсем другое имя. Брасид почувствовал облегчение и даже неподобающий для спартанского воина интерес. Ради кого эта девушка решилась на столь отчаянный шаг? Похоже, этот вопрос интересовал не только его. Вокруг собралось множество воинов, с любопытством глазеющих на эту сцену. Они тихо перешептывались и посмеивались. До Брасида долетали обрывки пошловатых намеков. Все с нетерпением ждали, когда приведут пленника.

Наконец, сквозь плотные ряды солдат, внутрь круга протиснулась пара стражников, ведущих связанного юношу. Брасид уставился на него и испытал какое-то странное, ревнивое разочарование. Нет… Совсем не так он представлял себе этого афинского «Гектора». Вместо статного и сильного воина с горящими глазами он увидел какого-то рохлю, да к тому же еще и варвара. Варвара! Что он вообще делал в афинском войске? Неужели эта прекрасная афинянка всерьез готова была рискнуть честью и жизнью ради него?

Вздох разочарования прокатился по толпе. Архидам тоже выглядел растерянным. Он неуверенно переглянулся с Агисом, потом посмотрел на жреца. На их лицах явно читалось ожидание какого-то подвоха.

Пленник, увидев Пандору, окаменел. Его глаза испуганно расширились. Всем телом он подался вперед, словно хотел обнять девушку. А она радостно вскрикнула и зажала рот ладонями. На ее глазах показались слезы.

Да… Похоже, это всерьез.

Брасид покосился на царя, тот хмуро слушал жреца, что-то нашептывающего ему на ухо. Похоже, что Прокл испытывал какие-то сомнения. На лице Архидама тоже появилась озабоченность. Он вздохнул и поднял вверх руку, призывая общее внимание.

— Пандора, дочь Тофона из Афин, пришла сюда, чтобы обменять свободу Брасида, сына Теллида, на свободу человека по имени Алексиус. И мы решили… — Архидам сделал паузу и посмотрел на Прокла, тот еле заметно кивнул, словно подбадривая царя. — Мы решили положиться на волю богов!

Пандора побледнела. По толпе солдат прошла волна воодушевления, смешанного с растерянным удивлением. А этот болван варвар продолжал недоуменно хлопать глазами — похоже, он не понимал, что сейчас произойдет.

— Но ведь… — начала было девушка, но Архидам оборвал ее возражения.

— Я так решил! Всё в воле Зевса!

Пандора била дрожь, Брасид не выдержал и повернулся к ней.

— Я постараюсь не убить его, — прошептал он и шагнул вперед.

Теперь до варвара наконец-то дошло, к чему все идет. Он растерянно огляделся, смерил взглядом вышедшего в круг Брасида и озабоченно пригладил растрепанные волосы.

— Мы должны драться? — неуверенно уточнил он у Архидама, чем вызвал шквал улюлюканий и насмешек.

— Да, — коротко бросил царь.

— Могу я хотя бы выбрать оружие?

— И что ты хочешь выбрать?

— Я хочу драться на мечах. Без щитов и копий. Только ксифосы.

Архидам ухмыльнулся:

— Хорошо.

— А что насчет моих товарищей? В случае моей победы вы освободите их?

Новый взрыв хохота пронесся по толпе солдат. Архидам постарался подавить смешок:

— Нет!

Немного поколебавшись, Алексиус кивнул.

Брасид с недоуменным любопытством наблюдал за варваром. Услышав решение царя, он повернулся и подошел к толпе солдат. Протянул им гоплон и не глядя взял один из десятка протянутых ему мечей.