Невозможное

— Всемогущие боги! Госпожа! Милая моя! Что же это такое? Как? На кого?.. — ключница с трудом подыскивала слова.

Слуги обступили Пандору. Охали, ахали, робко дотрагивались до края ее пеплоса, словно желая убедиться, что это действительно их хозяйка, а не бесплотный дух, вырвавшийся из Аида. Щенок прыгал возле ее ног, заливаясь веселым лаем. Иола неловко топталась в отдалении, держа на руках одну из своих дочерей. Она хотел подойти к Пандоре, но не могла протолкнуться свозь окруживших девушку слуг. Дом словно ожил после долгого тяжелого сна.

Но вот во двор вышел отец, и всех сдуло, словно порывом сурового Борея. Даже всегда шумные и непоседливые дети Иолы затихли и спрятались в отведенную им спальню.

Тофон медленно подошел к дочери. Пандора бросилась к нему, но он холодно отстранился.

— Отец… — умоляюще произнесла девушка.

Тофон не мигая смотрел на нее, не произнося ни слова.

— Отец… прошу тебя… Пойми, я должна была… — говорила Пандора, глотая слезы.

— Ты провела с ним прошлую ночь, а теперь и вовсе ушла из дома?!

Девушка опустила голову.

— Прости, отец! Но ты же знаешь, как это важно!

— Что важно? Быть подстилкой никчемного лгуна?!

— Ты же сам поверил ему! Ты же знаешь, что может случиться!

— Я знаю другое… Чтобы спасти наш город, тебе не обязательно опускаться до подобного… Вспомни честь нашего рода! Вспомни свою мать! Сейчас я рад, что она не дожила до такого позора!

— Как ты можешь говорить так?!

— А как ты можешь так поступать со мной и со всеми нами?

Пандору трясло от боли и стыда. Она чувствовала, понимала, что делает дурно, но поступить иначе было выше ее сил.

Отец долго смотрел на нее, но Пандора никак не могла понять, что он хочет услышать.

Она просила прощения, шептала какие-то в оправдания, но отец становился все мрачнее.

Наконец он не выдержал:

— Все! С меня хватит! Я не могу больше оставаться в этом доме!

— Что? — опешила девушка.

Тофон закрыл глаза и с тяжким стоном провел ладонями по волосам.

Пандора испуганно смотрела на него:

— Отец! О чем ты говоришь!

— Я… Я не знаю… Видеть все это и терпеть… выше моих сил. Не знаю, кто этот человек — спаситель Афин или порождение Тартара, но я так больше не могу!

— Прости меня, отец! Я больше не буду! Я останусь здесь и буду слушаться тебя!

Но Тофон не обращал внимания на ее уговоры.

— Эй, Тимокл! Собери мои вещи!

— Ты куда, отец?! — испугалась девушка.

Отец, насупившись, молчал.

Наконец он ответил:

— Мне нужно побыть одному и подумать…

— Но куда ты пойдешь?

Тофон колебался, но скоро сжалился и устало сказал:

— Пойду к Леониду. У него есть дом в Пирее, поживу там несколько дней…

— А как же я? Как мы тут все без тебя?

— Как-нибудь обойдетесь… Вам не привыкать!

— Но, отец…

— Все, хватит! Ты просила дать тебе шанс. Вот он. Я вернусь через несколько дней, и если эти дни ты сможешь вести себя благоразумно… — Тофон выразительно посмотрел на Пандору.

Та опустила голову:

— Хорошо, отец. Клянусь Афиной! Я буду благоразумна! Я никуда не буду выходить из дома и буду ждать тебя…

Отец недоверчиво скривился и отвернулся.

Пандора растерянно наблюдала за поднявшейся суетой. Не хотелось признаваться в этом, но в какой-то момент она даже почувствовала странное облегчение. Несколько дней спокойной жизни — без упреков и поучений. Она зажмурилась. Так нельзя! Но сил уже не осталось. Глаза слипались. Хотелось упасть на кровать и забыть обо всем.

Она проводила отца, который даже не взглянул на нее. С трудом добрела до постели и рухнула на покрывало. Последней ее мыслью было сожаление, что она не может сейчас прижаться к Алексиусу. Наконец Морфей окутал пеленой ее сознание и унес в страну снов.

Глава 23

1

Никогда прежде на памяти Перикла дела не шли так хорошо. Ошеломляющая, оглушительная победа, воодушевление и энтузиазм катились по улицам, заглядывали в каждый дом и расплывались по агоре, переполненной ликующими людьми. Самого Перикла сравнивали с Мильтиадом и Фемистоклом и ждали от него решительных действий. А некоторые горячие головы предлагали прямо сейчас начать вторжение в Пелопоннес.

Перикл и сам чувствовал эйфорию, ощущал, что нужно развивать успех. Охлаждали его лишь мимолетные встречи с этим странным северным варваром. Как и все остальные стратеги, Перикл понимал, какую роль сыграл отряд Алексиуса, своевременно передав сигнал. Действия его отряда были сравнимы с подвигом спартанского царя, защищавшего Фермопилы. Только исход этой битвы был иным, хотя для спартанцев все опять закончилось поражением. Но, казалось, Алексиус почти не рад своему чудесному спасению. Он ни словом не обмолвился о роли своего отряда, но горячо просил Перикла приложить все усилия для освобождения товарищей из плена.