Невзгоды по наследству

– Лицом не вышел, – усмехнулся Мишка. – Профиль неподходящий для размещения его рядом с тремя бородатыми корифеями.

– Вот и я не рвусь в ряды честнейших и чистейших, хотя парторг цеха все уши мне уже прожужжал, чтобы я не тянул с подачей заявления, – доложил Хохряков. – Меня ведь сменным мастером поставили через полгода после твоего отъезда, а я всё ещё размышляю.

– Товарищ главстаршина, – обратился Мишка к Хохрякову, придвигая ему наполненную стопку водкой. – Предлагаю отложить вопросы на партийную тематику. У нас сегодня иная повестка дня.

– Виноват, товарищ…

– Главный старшина, – подсказал Мишка.

– …главный старшина, – сделав серьёзную мину на лице, произнёс Хохряков. – Предлагаю выпить за встречу!

– За флотскую дружбу!

Друзья чокнулись и лихо опрокинули по стопке водки.

Бывший наставник стал расспрашивать Мишку о службе. Его интересовало всё: на какой лодке он нёс боевые вахты, в каких водах успел побывать, что изменилось в вооружении и многие другие детали, известные лишь подводнику.

Мишка вкратце рассказал, где был и что делал, упустив из повествования лишь египетскую командировку. Командировка формально считалась секретной, но о пребывании советских вооружённых сил в Египте знали если не все, то многие.

– Что-то маловато у тебя с походами, мореман, – заметил Хохряков, снисходительно улыбнувшись. – За два года всего лишь один дальний поход. Что за лодка такая невезучая?

– Моя лодка как раз нормальная. И поход мой длился почти сто суток. Это многого стоит. Невезучая лодка покоится в Бискайском заливе, – хмуро ответил Мишка на подковырку друга. – На глубине 4680 метров с четырьмя ядерными торпедами на борту.

– Ты о какой лодке сейчас говоришь? Я что-то не слышал о такой гибели.

– Авария произошла недавно. Ты, Толя, не мог узнать о ней. Лодка К-8, проекта 627А затонула в Бискайском заливе, в районе Азорских островов. Это случилось 12 апреля 1970 года, – Мишка посмотрел в лицо бывшего подводника, добавил: – Лодка, на которой мне предстояло служить после окончания школы связи.

– Ни фига себе! – присвистнул Хохряков. – Да ты, похоже, в рубашке родился?

– Наверно, – сказал Мишка после небольшой паузы, почему-то относя на этот счёт налёт израильского истребителя в песках Египта, а не возможную гибель К-8 в более поздний срок, когда он стал бы уже членом её экипажа и мог бы погибнуть. И даже не об аварии, которая произошла на борту уже родной лодки, когда ему пришлось бороться с огнём. Именно спасение при разрыве израильской бомбы он считал своим вторым рождением.

– Наверно просто повезло, – повторил он во второй раз. – Я в этот день последний экзамен сдавал. Двадцатого апреля был уже на севере. Там и узнал про аварию.

– Погиб весь экипаж?

– Нет, большую часть удалось спасти, погибли пятьдесят два человека.

– Давай, помянем? – предложил Хохряков.

– Давай.

Мишка наполнил стопки, они, не чокаясь, молча выпили.

– Вообще-то, как я представляю, мне больше не ходить в моря, – с сожалением сообщил Мишка. – Мою лодку ставят на перегрузку активной зоны и средний ремонт. А это минимум два года.

– Поня-ятно, – протянул бывший подводник. – Может, это и к лучшему. Нептун – коварный хозяин.

Мишка надолго замолчал, размышляя, как сообщить другу о своём знакомстве с Антонасом Матуласом. Ведь если рассказывать о бывшем сослуживце Хохрякова, тогда придётся выложить информацию о своём пребывании в Египте. И умолчать нельзя, поскольку мичман просил передать привет и по возможности заполучить от друга небольшое письмецо с фотографиями.

«Вообще-то, какой тут секрет? – рассудил Мишка. – О моём пребывании в Египте знают все мои сослуживцы, а Хохряков, можно сказать, – один из них, только в запасе. Он друг Матуласа. Неужели же мичман при встрече с ним на рассказал бы о своей поездке в Суэц? Чушь собачья!»

Мысленно Мишка оправдал предстоящий рассказ о событиях в зоне Суэцкого канала, но сделать этого не успел. Со двора донёсся голос отца:

– Миша! Иди встречай гостей!

Не успели они с Хохряковым выйти из-за стола, как через открытую калитку в палисадник просочилась целая группа молодых людей.

Шумную компанию возглавлял Володя Решетилов. Парень был старше Мишки на два года. Кудрявый весельчак был штатным заводилой на всех молодёжных тусовках. В армию его не взяли, отыскав какой-то скрытый дефект в его организме, и он продолжал трудиться на расточном станке в механическом цехе.

За ним сгрудились Володя Дубровский, успевший отслужить два года артиллеристом, Людочка Округина с подружкой Катей Сальковой, Саша Атёсов и…Галка Красикова. Та самая Галка, с которой Мишка провёл последние незабываемые дни перед отправкой на службу. За два с половиной года службы ни он, ни Галка не отправили друг другу ни одного письма.

У Мишки от удивления округлились глаза.

– Принимай гостей, Мишаня! – воскликнул Решетилов, кивнув головой в сторону друзей. – С раннего утра эти беспардонные люди рвались на встречу с тобой, мне с большим трудом удалось урезонить их пыл. Узнаёшь нахалов?

– Вова, ты не прав, это самые дорогие гости, – сказал Мишка, радуясь встрече.