Незабываемые дни

— Встретим и зиму, не пропадем,—отозвался Слышеня.— Меня вот что беспокоит. Не кажется ли вам, что имеется определенная связь между всеми последними событиями? Вспомните убийство часового на островке. Теперь сегодняшняя стычка с гитлеровцами и особенно их налет на стоянку отряда. Не видите ли вы тут какой-то руки, которая направляет фашистов именно туда, где находится обком? Кстати, товарищ Капуша, как могли эсэсовцы прорваться к лагерю, если всюду были выставлены заслоны?

— Вы сами, видимо, догадываетесь о причинах их прорыва. Группе Байсака было приказано занять определенное место в засаде на подступах к лагерю. А явился он уже тогда, когда мы разгромили фашистов под Демидовкой. Засада сорвана, ее, по существу, не было.

— Выходит, Байсак нарочно опоздал, чтобы пропустить эсэсовцев.

— Ну, это трудно сказать…

Заговорили о Байсаке. Имя это давно уже стало занимать внимание и обкома и отрядов. Поведение его выглядело непонятным и часто нелепым.

Особенно неприятными были слухи о разных недоразумениях Байсака с населением, о частых гулянках и пьяных дебошах Байсака в разных деревнях.

— Завтра же прикажите Байсаку, чтоб он явился в обком. Нужно как следует поинтересоваться им, что это за человек.

10

Совещание командиров отрядов и представителей районов проводили в сенном сарайчике, приютившемся в болотных перелесках на берегу большого лесного озера. Раньше собирались на совещания под открытым небом. Но те времена давно прошли. Зима вступала в свои права по-настоящему. Она поставила перед партизанами много новых задач. Приходилось думать об одежде, и о хорошем жилье, и о хлебе и, главное, не забывать о фашисте, — выкуривать его из теплых берлог.

Доклад делал Соколич. Он медленно ходил вокруг небольшого костра, разложенного посередине сарайчика, порой на минуту останавливался и, грея руки возле огня, казалось, обдумывал очередное слово.

— Все вы знаете, как значительно выросли наши силы за последнее время. Когда мы начинали работу, не так много было у нас и отрядов и людей. А теперь только по нашей области несколько тысяч партизан, а посчитайте в других областях, по всей Белоруссии, Украине, по другим республикам. Это огромная армия, с которой фашисты вынуждены считаться.

Страх перед партизанами, перед народом так путает замыслы немцев, что они своими приказами, распоряжениями сводят на нет всю свою крикливую пропаганду и агитацию. Вот они вопят с плакатов, напечатанных в Берлине, что они спасители нашего народа, что они принесли нам самую настоящую свободу, что они прямо-таки осчастливили нас. И трудно нам представить такого темного и отсталого человека, который поверил бы в эту свободу. Какая там к черту свобода если и в городе и в деревне человек до определенного часа не имеет права выйти из своей собственной хаты? Какая там к лиху свобода, если для того, чтобы съездить в лес за хворостом, нужно ходить за специальным пропуском в комендатуру? Где уж тут говорить о счастье, если фашист забирает последний кусок хлеба со стола и заранее высчитывает, когда снесется твоя последняя курица, уцелевшая пока что от этих куроедов. Вы все это хорошо знаете сами. А говорю я к тому, что мы должны бить и бить фашистов, и не просто бить, а с каждым днем наращивать наши удары. Бить так, чтобы животный страх овладевал фашистом не только у нас, в деревне, в местечке, в нашем славном Минске, но чтобы этот страх овладевал и каждым гитлеровцем, которого посылают на нашу советскую землю, а также теми, кто этих гитлеровцев к нам посылает. Чтобы этот страх, наконец, отбил охоту у разных фашистских палачей, вроде гауляйтера Кубе, писать нелепые вещи о нашем народе, оскорблять его. Вот послушайте, что пишет этот олух: «Не в наших целях восстанавливать белорусские города, они только портят чистую, примитивную душу трудолюбивого белоруса. Задачей белорусского народа является снова научиться работать для всей Европы, для Германии и тем самым для себя самого». Вы видите, как вначале подделывается под народ этот пройдоха, какими заливается песнями: и чистый ты, белорусский народ, а душа у тебя такая красивая, такая трудолюбивая…

Он, видите ли, пробует поучать нас, чтобы мы снова научились работать на Европу, на Германию. Давно мы отучились от такой работы на чужого дядю.

Так вот, товарищи, мы и собрали вас сегодня, чтобы посоветоваться, как нам лучше наладить нашу боевую работу в зимних условиях.