Читаем Незабываемые дни полностью

— Ну чего ты, успокойся, моя маленькая! — Астап гладил шершавыми ладонями ее руки, плечи, прижал голову к своей груди. И ему казалось, он ласкает все ту же маленькую свою Надейку, которая так радовалась когда-то каждой шапке земляники, кошелке из бересты, маленькому утенку, живой белке… Это были лесные подарки, которые приносил Астап Надейке.

— Ну чего же ты, маленькая?

— Ах, папочка! Если бы вы видели, что творят эти… эти гады…

И спохватилась:

— Скорей в хату! Там поможете…

На лавке, на постланной шинели, лежал человек. Пилипчик мастерил кровать из скамейки и табуреток. На старой кровати лежал небольшой мальчик. Широко раскинулись на подушке его ручонки. Маленький вскрикивал во сне, и тогда было слышно, как порывисто дышит он, чем-то взволнованный.

— Потом, потом, папка! — заторопилась Надя, увидев в глазах отца немой вопрос— Вот помогите нам с Пилипчиком удобней положить… Раненый… Тяжело…— скупо добавила она.

Астап понял все, вышел во двор, позвал Мирона. Они перенесли вдвоем человека на временное ложе, попробовали раздеть его, перевязать. Тяжелые стоны нарушили угрюмую тишину лесной сторожки. Раненый на минуту приподнял голову и, обведя всех долгим взглядом, снова опустил голову на подушку. Чуть шевельнулись почерневшие запекшиеся губы:

— Пить…

Пилипчик принес кувшин с молоком. Приподняв раненого, поил его. Тот жадно пил. Наконец слабо мотнул головой, отвернулся от стакана. Его осторожно положили, накрыли кожухом. Он притих и уснул.

Уже солнце проникло в хату, а Надя все рассказывала шепотком о пережитом, об увиденном за последние несколько дней, о минских пожарах, о страшной дороге, о переправе.

Астап тяжело вздохнул и, взглянув на спавшего ребенка, тихо проговорил:

— Снова сиротами усеется земля…

Замолчали. Только слышно было тяжелое дыхание больного. В окна ласково смотрело утреннее солнце. Щебетали под крышей ласточки, гудели пчелы за стеной. Стекла окон вдруг жалобно задребезжали, и гулкие удары далеких взрывов прокатились один за другим, слегка сотрясая стены хаты.

— Видно, депо взрывают. С часа на час ждали, пока вывезут все… Вывезли ли только? — проговорил Астап. Он поднялся со скамейки, расправил плечи, будто сбрасывая с них всю тяжесть этой ночи, и продолжал, ни к кому не обращаясь: — Жить ведь как-то нужно. И будем жить, холера их матери! Пилипчик! Неси, что там есть у нас. Людям давно пора завтракать. А ты, дочка, не горюй, о депо очень не думай.

— А бросьте вы, папа…— И Надя покраснела. Она действительно думала о депо.

<p>10</p>

Из-за реки били немецкие минометы. Но мины не достигали станции, депо. Они рвались где-то на тупиках, на подъездных путях к мосту, который дня два тому назад был взорван и лежал искореженной грудой металла в воде. Пенистыми водоворотами бурлила река, бессильно стараясь смести со своего пути неожиданную помеху. С левого берега изредка били пулеметы: последние красноармейские части сдерживали бешеный натиск немцев, стремившихся переправиться на тот берег.

Рабочие торопливо работали в депо, грузили на открытые платформы все, что можно было взять, сдвинуть с места человеческими руками. Тут же возле более тяжелых станков хлопотали саперы, делали свое дело. Начальник депо Заслонов, на ходу вытирая паклей руки и движением головы отбрасывая со лба потные пряди волос, успевал везде. Он делал короткие замечания рабочим, советовался с саперами.

— Смотрите, чтоб электростанцию не оставить. Разбирать некогда, минируйте!

Рабочие работали молча, изредка перебрасываясь скупыми словами. И от каждого слова щемило сердце, наполнялось черной тоской.

Кто-то тяжело вздохнул. Кто-то облегчил душу замысловатым ругательством.

И на какое-то мгновение все заулыбались.

— Шевелись, шевелись, хлопцы, время бежит!

Сквозь перестук инструментов слышно было, как настороженно и не в лад попыхивают паром два маневровых паровозика, прицепленных к десятку открытых платформ. Вдруг передний дал пронзительный гудок и гудел, гудел, с короткими перерывами.

— Воздух!

— Разойдись, хлопцы, не собирайтесь в кучи! — приказал начальник депо и вышел на пути. В ясном утреннем небе гудели самолеты. Их было десятка два, а то и больше. Они кружились над рекой, над прибрежными лугами, неотвратимо приближаясь к станции. Характерный гул моторов, тяжелый, прерывистый, наполнял воздух, звенели широкие стекла окон депо, и слегка бренчало белое матовое стекло в стрелочном фонаре.

Паровозы уже молчали. Затихла стрельба на берегу. Каждый, кто стоял на путях, словно ощущал биение сердца соседа. К Заслонову подошел машинист, тихо спросил:

— Как быть, товарищ начальник?

— Оттащите платформы на выходной, подальше от депо!

— Есть, товарищ начальник!

Тихо звякнув буферами, поезд двинулся к выходным стрелкам.

— Не собирайтесь, не собирайтесь, хлопцы! Подавайтесь лучше в межпутье, в канавы.

И тут заметили, как от переднего самолета отделилось несколько темных точек. Спустя три-четыре секунды эти точки превратились в белые пятна и повисли в воздухе, становясь все крупнее и крупнее и явно приближаясь к земле. Такие же белые пятна появились под другими самолетами.

— Десант!

Перейти на страницу:

Похожие книги