Незабываемые дни

— Товарищи, друзья мои, боевые мои партизаны, не допустите надругательства над вашим командиром! Взять его, арестовать его! — с выхваченным револьвером Свистун ошалело бросился к Соколичу. Секунда, и он упал, пришитый пулей к земле. Соколич спокойно засовывал в кобуру пистолет. Из землянки выскочили еще два-три пьяных человека, на ходу расстегивая кобуры. Но они тут же упали на примятую траву. А Соколич уже вскочил на коня и крикнул на всю поляну:

— Всем советским партизанам и их честным командирам приказываю строиться в боевой порядок.

Люди засуетились, но в этой суете уже было начало порядка. Строились повзводно роты. Из землянок спешили опоздавшие, на ходу вскидывая на плечи винтовки, застегивая пояса с патронташами.

К Соколичу подбежала взволнованная, заплаканная девушка.

—. Василий Иванович… Товарищ командир! Товарищ…— несмело крикнула она.

— Вам что? — спросил Соколич.

— Там еще один враг…

— Где?

— Здесь, недалеко, — она показала на свою землянку, возле которой стояла пышная рябина.

Соколич глянул на Сомика, и тот сразу с двумя хлопцами бросился к землянке. Вскоре он выскочил оттуда:

— Да здесь никого нет!

— Ищите, он там, – тихо сказала девушка, делая какие-то таинственные знаки.

Когда Сомик снова вскочил В землянку, хлопцы показали ему на топчан. Топчан как топчан. По аккуратно застланной постели, по скромному букетику лесных цветов на столе в банке из-под консервов можно было догадаться, что здесь живет женщина. Но не это занимало теперь хлопцев. Из-под топчана торчали мужские сапоги. Вот они шевельнулись,— видимо, их владелец хотел спрятаться еще глубже от людских глаз. Но куда ты денешься…

— А ну, вылезай! — крикнул Сомик, не любивший долго церемониться.— Что ты делаешь там?

— Да ничего, знаете… Зажигалку, товарищи, потерял. Закатилась куда-то, ума не приложу…

Из-под топчана высунулись наконец ноги, потом спина, вся в соломенной трухе, за ней всклокоченная голова с довольно большой лысиной. Кряхтя, незнакомец поднялся с полу.

— Вот и я…

— Очень приятно! — сказал Сомик, но тут же сухо спросил: — Нашли свою зажигалку?

— Где ее найдешь…

Сомик подмигнул своим хлопцам. Один из них живо нырнул под топчан и вытащил оттуда небольшой пистолет и какой-то пакетик, завернутый в газету.

— Твоя зажигалка? — Сомик ткнул пистолетом под самый нос незнакомцу.

— Что вы, что вы…— испуганно заговорил он,— это же немецкий пистолет, «зауэр»…

— Хорошие у тебя глаза, разбираются в пистолетах!

— Ну, пошли! — скомандовал Сомик. Збыневский, а это был он, без особой охоты переступил порог землянки.

Тем временем Соколич занимался людьми, пировавшими в землянке Свистуна, и его охранниками, которых решили до разбора всего дела взять под арест. По одному выпускали их из двери. Унылые, хмурые, они покорно сдавали оружие. Их отводили в ту же землянку, из которой был освобожден Байсак.

Неподалеку уже стоял выстроенный отряд, готовый двинуться в путь. Андреев тихо спросил Соколича, кого послать с отрядом. Соколич вполголоса произнес какую-то фамилию.

— Что же, думаю — справится, — так же тихо ответил начальник штаба.

— Товарищ Байсак,— громко проговорил Соколич,— назначаю вас командиром этого отряда. Берите его и ведите на боевое задание. А какое оно — вы знаете.

— Слушаюсь, товарищ командир! — вытянулся, как пружина, Байсак, и в его хмурых всегда глазах, казалось, зажглись тысячи огоньков.

Нужно было видеть, с какой живостью метнулся Байсак к отряду.

Скоро послышался его звонкий голос:

— Отряд, слушай мою команду! на мной, ша-а-гом… марш!

Роты одна за другой двинулись с места.

Соколич еще оставался в отряде, когда к нему подвели Збыневского. Он имел очень растерянный вид. Щелки-глаза беспокойно перебегали с одного человека на другого, выражение лица менялось ежеминутно, на потной лысине, к которой прилипло несколько соломинок, мелькали солнечные блики. При виде Соколича все лицо его расплылось в сплошную улыбку.

— Добрый день, Василий Иванович,— заговорил он, показывая свои изъеденные и выщербленные зубы.

— Кто такой? — нахмурившись, спросил Соколич.

— Только что вытащили из-под топчана. Он там, видите, зажигалочку вот эту потерял! — ответил Сомик, подавая Василию Ивановичу пистолет и завернутый пакетик.

— Это не мое, не мое, Василий Иванович. Я там, правда, зажигалку свою потерял и искал ее, а товарищи вот эти вещи там взяли…— засуетился Збыневский.— Он, конечно, и у меня мог быть, пистолет, что же тут такого, но на что мне чужие вещи присваивать. Зачем он мне…

— Ты что, партизан?..

— Ну конечно… как вам сказать… выходит, как бы партизан… Но не совсем, ну… не полностью, можно сказать…

— Значит, полупартизан? Что же, так и запишем.

— Видите, я инвалид, одной рукой плохо владею, какой же из меня партизан? Но я по возможности, где можно по моим силам, воюю… Да, да, воюю…

— Так, воин… Как твоя фамилия?

— Збыневский, Николай Игнатьевич… Збыневский — моя фамилия, Василий Иванович.

—. Слышу, слышу, откуда же ты меня знаешь?

— Ну как же вас не знать, Василий Иванович? Соколич внимательно посмотрел ему в глаза. Тот, заморгав, испуганно отвел их в сторону.

— Как очутился в отряде?