Незабываемые дни

Резкая вспышка света сразу отрезвила Лотара. Оглушенный взрывом, он инстинктивно сжал винтовку. От неожиданности сначала не понял, что случилось и где. И, только опомнившись немного и осмотревшись, понял, что взрыв произошел на втором этаже дома. Одно окно зияло пустым провалом, изредка сыпались и тихо звенели мелкие осколки стекла. В доме началась несусветная суета. Мелькали огни, кто-то кричал, кто-то плакал, и непрестанно верещали два телефона — внизу и наверху. Лотар наконец спохватился — надо что-то делать — и трижды выстрелил.

А улица уже пробудилась. По ней мчались машины, санитарные, гестаповские, начальника эсэсовских войск господина Готберга и много других. Казалось, всполошился весь город. Всюду слышались тревожные гудки машин, где-то на окраине прозвучало несколько автоматных очередей. Зацокали по мостовой конные патрули, они носились по улицам, задерживая каждого, кто имел и не имел пропуска. Началась массовая проверка всего города.

Лотар в душе был рад, что кончились его ночные страхи, не понимая, что страхи только начинаются. Через пять минут его безжалостно бил по лицу какой-то высокий офицер, судя по погонам сам бригаденфюрер Готберг. Лотар старался изо всех сил не шататься, стоял вытянувшись в струнку и взяв винтовку на караул. Офицер свирепел. Не удовлетворившись кулаками, выхватив из кобуры револьвер, ударил Лотара наотмашь ручкой по лицу. Тихий и дисциплинированный солдат Лотар понял, что никогда не сбудется его мечта пойти в заслуженный отпуск и увидеть детей своих.

И тогда, в отчаянии, он встрепенулся и грозно вскинул винтовку. Этого было достаточно, его тут же пристрелили из пистолета. Он уже не видел, как вели под конвоем другого часового, стоявшего ночью во дворе, как срывали погоны с адъютанта Кубе и тащили его под руки к полицейской машине. В ту же машину грузили схваченных с постелей служанок: и привезенных из самой неметчины, и набранных в других странах. Вели повара и всех, кто обслуживал гауляйтера и его домашнее хозяйство.

Суровый и грозный Готберг резко выкрикивал приказы своим подчиненным:

— В Тростянец! До восхода солнца чтоб их не было!

Эти слова все чаще слышались и ночью и на следующий день. Колонны машин спешили отвезти людей на смерть и вернуться за новыми жертвами.

Большой кровью решил Готберг, ответственный за безопасность гауляйтера, заранее смягчить страшный гнев Гитлера.

По всем дорогам сновали гестаповские и полицейские машины. Был приказ — живой или мертвой доставить служанку Кубе, которую не удалось найти в городе, несмотря на все облавы, обыски, прочесывания и массовое изгнание людей целой улицы в Тростянецкий лагерь. Видимо, именно она и совершила неслыханный террористический акт.

Но поймать ее так и не удалось. Гестаповские шайки напали было на ее след. Несколько машин с вооруженными до зубов эсэсовцами помчались по лесной дороге. Вернулась в город только одна.

В самом городе, чтобы охладить пыл разъяренного сатрапа, сразу в нескольких местах были совершены крупные диверсии. Взлетела в воздух столовая гестапо, похоронив под руинами около полсотни головорезов. Загорелся склад горючего механизированной эсэсовской дивизии, расквартированной на окраине города. Пожар так и не удалось затушить,— все пожарные механизмы оказались испорченньши. Среди бела дня сгорел дотла склад готовых парашютов на швейной фабрике. Произошло и несколько более мелких диверсий.

Семьи гитлеровцев и их наймитов жили несколько дней в таком страхе, что боялись ложиться спать. Все матрацы, диваны, подушки были вспороты — искали мифических мин. Подпольщики пустили слух, что ими заминированы дома, в которых живут гитлеровские чиновники. Это еще прибавило страха,. некоторые семьи не решались спать в домах, а располагались по ночам биваками на дворах и огородах. Команды минеров проверяли каждый дом, каждое здание.

Срочно начали строить возле домов и кое-где даже на балконах цементные доты. Огораживали дома колючей проволокой. В фундаментах пробивали бойницы, создавая пулеметные гнезда в подвалах.

Все это не спасало, однако, ни от ручных гранат, ни от термитных шариков.

Гитлеровцы и их наймиты уже не чувствовали себя хозяевами в городе. Суровый и беспощадный закон: смерть за смерть и кровь за кровь! — все время держал их в смертном страхе.

17

Надя и Галя узнали о гибели Кубе из краткого сообщения по радио:

«В ночь на 22 сентября белорусские партизаны покарали смертной казнью главного палача белорусского народа гауляйтера Кубе».

Партизаны отряда Тихона Зарубы, в который прибыли сестры, искренне восхищались людьми, которые наконец загнали в гроб гитлеровского сатрапа.

— Оказывается, и в городе работают партизаны, да, видать, еще лучше, чем мы. Нам такого важного туза не удалось еще прибрать.

Увидев Галю и Надю и не зная, слышали они по радио новость или нет, похвалились:

— Во, девчата, как наши хлопцы работают! Самого наместника Гитлера подмяли! Вот это хлопцы так хлопцы!

Сестры весело улыбнулись в ответ на эту наивную похвальбу, поддакнули:

— Хорошие хлопцы.