Незабываемые дни

— Вы сделали не обычное — героическое дело и должны это знать. Вы, может, не представляете, как эта казнь Кубе подняла боевой дух народа. Некоторые отряды и группы даже в специальное соревнование вступили: кто больше уничтожит разных фашистских фюреров и подфюреров. А послушали бы вы отклики гитлеровских газет: скулят на весь мир как побитые собаки, на нас обижаются, что мы и варвары, и несознательные, и не уважаем завоевателей. Много вы испортили крови сумасшедшему Гитлеру. Как передают, он впал в такую истерику, что даже ближайшие его помощники не смеют попасться ему на глаза. Ну, а вам он наобещал столько всего, что хватило бы на тысячу человек.

Соколич поделился с подругами последними новостями:

— Едва успели вы прибрать этого палача, как наши войска освободили Полтаву, Смоленск. А на Гомельском направлении — Сураж, Новозыбков и Злынку. На Украине в некоторых местах вышли к Днепру. А слыхали вы, девчата, что появилось новое направление — Могилевское?

— Василий Иванович, дорогой, да вы сегодня просто чародей, ну почему вас и не поцеловать за такие новости? — и Марина чуть не пустилась в пляс от счастья.

— Однако везет мне сегодня на поцелуи…— И Соколич шутя рассказал о последнем визите своей племянницы.

— Что вы прикажете делать нам теперь? — спросили женщины на прощание.

— Ничего… Отдыхайте как следует и через несколько дней на самолет. Центральный штаб приглашает вас в гости, в Москву. А после, пожалуйста, возвращайтесь к нам. Правда, в Минск мы вас больше не пустим, пока не выкурим оттуда фашистов.

Марина пошла к знакомым, которых у нее много среди партизан. Надя и Галя наведались к Майке. Та обрадовалась так, что не знала, где посадить своих знаменитых гостей. Сколько было взаимных вопросов, интересных рассказов! Майка не была после оккупации в Минске и не представляла, как могут жить люди, когда рядом тьма фашистов. Куда лучше ей здесь, в лесу. Рассказала, что некоторые партизаны из бригады на личном счету имеют по сорок и более гитлеровцев. И с грустью призналась, что ее счет совсем небольшой…

Но не об одних же фашистах говорить во время такой встречи, перешли и на другие темы… Надя осторожно спросила Майку, как налаживается ее жизнь сейчас, счастлива ли она со своим мужем?

— Боже мой, да какой он муж? Ну, собирается стать мужем. А счастлива ли? — сразу загорелась Майка.— Да вы не знаете, что это за человек! Ну, возможно, он немножечко и грубиян, а кое-кому может показаться, что он и задавака, и фанаберистый, а некоторые говорят, что он очень рискованный… А какая там фанаберия у него? Он если и груб, то с фашистами только. Ох, как он их не любит, потому иногда и на большой риск идет. Волей-неволей приходится мне порой отчитывать его за это. Вот вы увидите его и сразу полюбите.

— Я рада, Маечка, за тебя, за твое счастье, за ребенка!

— Какой там ребенок?

— Ну, ты же… ждешь…

— Кто вам сказал об этом? — вспыхнула Майка.— Видно, мой дядя наговорил. Ну и человек: скажу ему что-нибудь, сама не рада будешь.— И Майка вдруг расхохоталась самым искренним образом и сквозь смех еле проговорила: — Надечка, это же чистая, как в книжках пишут, мистифи-ка-ция… А попросту обман… Я нарочно наговорила ему…

Сестры дружно рассмеялись.

— Выходит, ты обманула своего дядю?

— А что мне было делать? Да какой же тут обман? Все равно я когда-нибудь буду иметь ребенка…

Майка рассмеялась искренне, беззаботно, как могут смеяться только очень счастливые люди. И вдруг смех ее оборвался, лицо нахмурилось. Она резко встала и бросилась к Наде:

— Надечка, миленькая, родная! Прости меня, что я от своего маленького счастья забыла, как много, много еще горя у всех, у тебя, моя славная! Я даже не посочувствовала тебе… Ну, прости меня, я прошу тебя, готова на колени стать перед тобой, чтобы ты не обиделась на меня…

— Напрасно волнуешься, Майка! Я нисколько не обижаюсь на тебя. Пойми, моя девочка, это было не вчера. Скоро год будет, как Николай погиб… Что было, того не вернешь, не будем сейчас говорить об этом…

Они замолчали. Майка, как котенок, ластилась к Наде, шепча ей на ухо самые теплые, самые ласковые слова. Так хотелось ей, чтобы и Надя была радостная, счастливая.

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ

1