Нежность ее губ (СИ)

-Он мерзавец, но я восхищена Вами.-прошептала Шарлотта.-если честно, то я с первой минуты, с первой секунды, с первого взгляда была восхищена Вами, Виктория. Столько силы, экспрессии, столько огня.

-Надеюсь, моего огня хватит на то, чтобы сжечь новоиспеченного короля со всеми его потрохами, чтобы после скормить воронью.-ответила уверенно я наблюдаю, как постепенно прозрачная вода становится вишневой.-он ответит мне за все.

-Не рубите с плеча, дорогая.-Шарлотта схватилась за живот.-эти толчки сводят меня с ума. Неспокойный ребенок.-улыбнулась девушка.

В один из вечеров, когда Генрих Наваррский покинул замок, и внутри него воцарилась тишина, я решила, что должна быть рядом с Марго, а не с теми, кто жаждет того, чтобы вырезать одну из частей всего народа. Аккуратно толкнув двери спальни Марго, я ужаснулась.

Глава 15

***

«И жизнь, и честь к твоим ногам…»

*Виктория

В отражении высокого зеркала ее отражение. Потухшие, невероятной красоты глаза, что ранее были огоньками самого искреннего задора, природного кокетства смотрели на королеву через зеркальную гладь, и протянув изящную кисть к своему отражению, она прикусила нижнюю губу и я увидела, как предательская слеза скатилась по пышной, нежно-румяной щеке. Пройдя внутрь покоев, я вздохнула, но только королева не обратила на меня никакого внимания. Она была подавлена настолько, что все вокруг казалось ей совершенно безразличным. Я понимала, что Марго переживала предательство, смерть брата и матери, тягость и обиду за то, что любила его…его…короля Наваррского больше жизни, больше чем она любит то голубое небо над головой, больше чем сладкий шоколад, что тает в ладони, если слишком сильно сжать, больше чем смех, что издает счастливый ребенок, больше чем стон, что срывается с губ страстного любовника в момент постельной агонии.

Мой цветочный запах заставил ее обернуться. В грустной улыбке двинулись уголки ее пышных, дрожащих губ, и склонив голову на бок, она посмотрела мне в глаза так, что внутри меня начали скрестись тоскливо кошки. Подставив стул к дверной ручке, я подошла к королеве и в знак чести припала на колени, а после, обвив руками ее икры, не выдержала я. Словно маленькая девочка, что свезла коленки, я плакала, уткнувшись в ее бедра. Я плакала от того, что понимала только одно – именно я виновница всех бед Марго. Что если бы тогда я не подошла к ней? К ней…женщине, что привлекла мое внимание с первых минут своего появления…ее звонкий голосок, медные, роскошные волосы, нежная кожа с неприлично-ветреным румянцем, и взгляд, что прожигал насквозь душу…я помню это все…и закрывая глаза, я вижу этот вечер с самого начала…

***

Вот он. Новоиспеченный король Генрих III проходит к своему законному трону сквозь восхищенную толпу знати, что ненароком позволяет себе столь низменные замечания, но вдыхая совершенно новый воздух власти ему все равно на этих…кто позволяет себе такое поведение. Склонив голову подставляя ее рукам королевы Екатерины Медичи, он принимает в дар то, что по праву принадлежит этому молодому юноше. Золотая корона обвивает его голову, и закрыв на секунду глаза, он весь сжимается, а после резко поворачивается к своему двору. Осыпанный цветами, возгласами придворных и моим уважительным кивком, Генрих III целует руки матери, и спустившись с трех ступеней, что ведут к трону, он раздвигает ладонями толпы людей, чтобы подойти ко мне. Забавно, сам король направляется ко мне. Это польстило бы любой малютку Франции, любой знатной даме, и той, кто станет однажды его женщиной. Будь-то обычная крестьянская дочь, или же дочь министра, чей отец давно метит на пригретое местечко возле короля. Все это заставило бы робко краснеть любую глупенькую девочку.

Придворные пустились в пляс, как только пробили винную бочку. Бокалы наполнялись до самых верхов с такой же легкостью, как и опустошались спустя секунду. Светские дамы вертели своими юбками так задорно, что и не считали выпитых бокалов, стаптывая обувь в веселом танце. Партнеры менялись в течении танца три-четыре раза за пять минут задорной музыки, что так мастерски играл королевский квартет. Екатерина Медичи расположилась на диванах вместе со своей свитой, а король Наваррский, коего здесь так любят называть беарнцем, пустился плясать словно мальчишка с каждой доступной или же свободной девицей. Крепко сжав руку нового короля Франции, я вывела его на веранду прочь от веселого, хмельного, придворного люда. До нас еще долго доносилась музыка квартета, но только я была настроена серьезно. Мне нужно было многое разъяснить, о многом говорить, как и ему не терпелось обо всем мне рассказать. Почему-то, я чувствовала, что в момент своей коронации он думал обо мне. Это трудно объяснить, но, когда о тебе думают, то краснеют и горят не уши, а дрожит в смятении сердце.