Нежность ее губ (СИ)

Я села на каменный балкон, и Генрих III, что так робко ходил из стороны в сторону, все же остановился и облокотился о балкон обеими ладонями. Его тягостный взгляд, что так прекрасен в своей естественности, его неподдельная дрожь, его волнение, и этот страх в голосе…он мне так близок. Коснувшись своими пальцами его руки, я озадачилась. Если ранее он крепко сжимал их своими, то сейчас так грубо, так по чужому дернул свою ладонь, что на секунду, на моих глазах появились слезы обиды. Почему?

-Мне нужно время, чтобы обо всем подумать.-произнес он хрипловатым голосом.-теперь я король, и страна ждет от меня решительных действий. Если с первых минут я начну крутить романы, то стану таким же посмешищем, как и беарнец, а это, увы, но так себе перспектива.

-Крутить романы?-переспросила я отведя взгляд.-значит, все, что я сделала для Вас…

-Нет!!!-его голос подскочил от волнения.-я не говорю, что отказываюсь от Вашей кандидатуры, как от потенциальной королевы, но ведь Вы меня, Виктория, не любите, как и я отношусь к Вам, как к самому близкому другу, да и есть еще две проблемы.

-Еще две проблемы…-произнесла на выдохе я.-какие же?

-Во первых, моя мать Екатерина Медичи, что не терпит в кругу свиты простолюдинок.-Генрих III вздохнул,-а во вторых, как мне быть, если сжимая Вашу ладонь, я думаю о сестре, как о самом прекрасном, что сотворила природа?

-В таком случае,-спрыгнув с балкона на пол продолжила я.-страдайте и дальше, но только не забывайте быть благодарным простолюдинке, что помогла Вам стать королем. Ах,-я поклонилась.-побойтесь мамочку, чтобы быть благодарным, нужно быть лишенным страха, а мой король этим не славится.

Простолюдинка…как часто я слышала это слово по отношению к себе. Быть дочерью четвертованной ведьмы это, как клеймо для человека, что знает о своем происхождение, и такая большая метка для того, кто так отчаянно пытается стать частью французского Версаля. О чем я только думала, когда помогала будущему королю бежать из плена его врагов? Зачем? Я так часто спрашивала отца почему мне дали родиться, что уже и потеряла счет его ответам. Дочь верховного судьи, что целует нежно в висок, как обычно одаривают поцелуем будущую фаворитку, но только я этого не допустила. Дурочка, связалась с герцогом Де Гизом…таким же брошенным щенком, как и я, чтобы просто уехать в Польшу, где смогла встать на ноги, но зачем только вернулась сюда…не понимаю.

Покинув веранду, я облокотилась об арку, и просто наблюдала за этим самым высшим светом к которому так фанатично стремилась. Екатерина Медичи со своим эскадроном…она великолепная, как властная мать, как самый настоящий кумир для своей свиты, но только я бы не смогла стать такой, как она или же кто-либо из ее подручных. Красивые, статные женщины с этим ветреным румянцем щек, и узкими талиями, с блеском уверенности в глазах и своим легким, словно пение первой утренней птицы, смехом. Как же тоскливо я поглядывала в сторону этих женщин, когда услышала душераздирающий, хриплый, женский стон. Снова они со своими вишенками принялись восстанавливать правосудие путём унижения прекрасной девы.

Вдруг, я увидела сестру короля Маргариту. Она стояла в стороне от остальных в своем шикарном, хоть и очень вульгарном ярко-красном платье. Перетянутая до нельзя девушка, презрительно наблюдала за тем, как провинившаяся, обнаженная дева рыдает, срывая голос, захлёбываясь собственными слезами, но продолжает собирать эти липкие ягоды своими дрожащими руками, а толпа продолжает подкидывать и подкидывать ей сладкие плоды под ноги. Я понимала, что это переходит все границы дозволенного, но что я могу сделать? Но стоило мужу провинившейся грубо пихнуть обнаженную девушку на пол, как она распласталась по липкому, мокрому полу омываясь вишневым соком. Грубо распихивая локтями наблюдающую знать, я встала между виновницей и ее супругом. Он опешил с моей наглой самоуверенности, а я не могла сдержать гнева на то, как он позволяет себе с ней обращаться.

Склонившись над хныкающей девушкой, я подала ей руку. Опираясь правой рукой на мякоть раздавленных вишен, левой она крепко сжала мою и кое как приподнялась с колен. Не обращая внимание на вишневые капли, я позволила этой несчастной бессильно просто рухнуть на меня. Крепко придерживая ее за спину, я чувствовала, как капли сока проникают под платье. Вдруг, я почувствовала, как кто-то сзади крепко сжал мое плечо, и обернувшись, я склонила голову в удивлении. Генрих Наваррский улыбался мне своей хитрой улыбкой.

-Король Наваррский.-улыбнулась я.

-Прекратить бунт.-прошептал хриплым голосом он, и мужчины, что возненавидели меня за смелость стали стихать.