Нежный плен

Годива не знала, что сказать. Застигнутая врасплох словами мужа, она всматривалась в его лицо, силясь понять – в первую очередь, себя. Боль все еще пульсировала в груди, раны не успели затянуться, живо напоминая о недавних событиях. Однако прекрасная саксонка обладала не только красивой внешностью, но и красивой душой, и она, душа её, устремилась к Леонардо. Разум не  успел решить, как слова уже сорвались с губ Годивы:

- Если ты просишь – я согласна.

Она сказала это просто, искренне, без витиеватых фраз. Мужчина подался вперед и легонько коснулся теплыми губами нежного лба жены.

- Будь ты благословенна, жена моя, - с чувством, прошептал Леонардо, и от того, как он это сказал, по коже Годивы побежали мурашки. Он заметил это  и принялся растирать её руки своими обжигающими ладонями.

- Ты вся дрожишь, - мужчина бросил взгляд на чан с водой, - быть может, ты хочешь искупаться и согреться?

Она замешкалась. Действительно, Годива намеревалась искупаться перед сном, но присутствие Леонардо все меняло. Она смущалась его, но попросить уйти – не хотела. Сейчас, между ними, воцарилась какая-то необыкновенная близость, и девушка опасалась нарушить её. Боялась, что завтра вновь между ними возникнет холод и отчуждение.

Будто читая мысли Годивы, Леонардо обратился к ней ласковым голосом:

- Позволь мне помочь тебе с этим.

- С чем? – верная догадка посетила голову девушки, и щеки стали краснеть от неё, но озвучивать её красавица не стала.

- С купанием, - легкая улыбка тронула губы мужчины. Он окунул пальцы в воду. – Мм, вода очень теплая. Думаю, твоей коже она понравится.

Зачарованная чувственным тембром голоса Леонардо, Годива, как во сне, сделала пару шагов, и медленно забралась в воду. В тот момент, когда девушка полностью погрузилась в неё, щеки прекрасной саксонки горели огнем. Красавица, сев, обхватила себя за колени. Леонардо, наблюдавший за женой, осторожно заметил:

- Если ты сядешь удобнее, то сможешь расслабиться перед сном, - он аккуратно убрал белокурую прядь с лица Годивы, - ведь у тебя были трудные дни.

Девушка, сглотнув, выпрямила ноги и прикрыла глаза. Усталость навалилась на неё, наливая тело пьяной расслабленностью. Даже хорошо, что Леонардо остался здесь, иначе бы Годива просто уснула в воде и, чего доброго, захлебнулась.

Мужчина видел, как утомлена его жена. Видимо, разговор лишил её последних сил. Девушка, прикрыв глаза, со вздохом откинулась назад. Мужская рука прихватила губку и аккуратно коснулась правого плеча Годивы. Красавица снова вздохнула, но протеста не высказала. Тогда Леонардо продолжил свою аккуратную ласку – заботу. Он скользил намыленной губкой по изгибам тела, испытывая при этом мучительное наслаждение.

Затем, пришел черед прекрасным волосам Годивы. Зачерпнув ковшом воду, мужчина медленно полил её на голову девушки. Та, ахнув, спрятала глаза в ладонях – детский жест, пробудивший в памяти Леонардо, тот день, когда он впервые повстречал Годиву. Разве мог он тогда подумать, что спасенная им девочка станет его женой? Мужчина задумчиво улыбнулся и нанес на волосы девушки ароматную жидкость – настой из трав, заботливо принесенный Гретой.

Запустив пальцы в мокрые пряди, Леонардо начал медленно массировать голову Годивы. Глядя на свои смуглые руки, погруженные в волосы и пену, руки воина – сильные, натренированные, изборожденные шрамами, он ощутил удивление – разве мог он подумать, что когда-либо будет купать женщину? И мыть ей голову вот так, с необычайной нежностью и осторожностью.

Прежде у него никогда не было подобного интимного опыта, хотя женщин у нормандского льва было предостаточно. Но ни к одной мужчина не чувствовал то, что испытывал к собственной жене. Это было что-то новое. Смесь трепета и желания, нежности и жажды обладания ей, мягкости и удушающей ревности. Это было похоже на какое-то озарение, откровение Свыше или же внезапное прозрение слепого человека, для которого весь мир засиял, заискрился яркими красками. Теперь этот мир стал больше, и в нем имелось место не только для войны, охоты и завоеваний. Там появилось нечто светлое, завораживающее, от которого в груди становилось тепло и мирно.

Мирно. Мир.

Столь забытое для него, Леонардо, слово.

Мужчина начала промывать волосы жены, и, окинув взглядом её лицо, улыбнулся – Годива уже спала сладким сном. Ее влажные ресницы чуть подрагивали, на щеках цвел нежный румянец, а пухлые губы выражали еле заметную, но все же, улыбку. Леонардо еще шире улыбнулся. Затем, аккуратно, чтобы не разбудить девушку, он вынул её из воды и отнес на кровать.