Нежный плен

К концу дня они, наконец, прибыли в замок Александра. Мощное строение из камня, со сторожевыми башнями, обнесенное зубчатыми стенами, замок выглядел величественным и неприступным. Прекрасная саксонка, затаив дыхание, с интересом разглядывала его, а когда оказалась внутри, то и вовсе не смогла сдержать своей заинтересованности – улыбка её стала взволнованно-любопытной, и именно такой Годиву увидела миниатюрная молодая женщина, одетая в богатую, золотую парчу. Карие глаза тепло блеснули, и Кассия приглушенно обратилась к своему мужу:

- Кажется, я оказалась права – и твой друг женился на этой красавице.

Александр, дерзко улыбнувшись, сжал ладонь жены,  соглашаясь с ней, а после – выступил вперед – встречать гостей.

- Нормандский лев, ты ли это? – с веселыми нотками в голосе начал хозяин замка. – Мои дети спят и видят, мечтая увидеть легендарного воина!

Леонардо, спрыгнув с коня, заключил друга в крепких объятиях. Годива, глядя сверху вниз на этих двух широкоплечих мужчин, еще шире улыбнулась. Они выглядели, как братья после долгой разлуки, и хотя их не связывало кровное родство, двух друзей скрепляло родство духа.

- Моя жена – леди Годива, - с ощутимой гордостью в голосе представил Леонардо белокурую красавицу, подхватывая и спуская её с коня.

- Ох, наконец-то! Я счастлива видеть тебя, дорогая! – тепло отозвалась Кассия, беря гостью за ладони. – Идемте, скорее в дом, дети будут рады с вами познакомиться. Сейчас же велю приготовить для вас покои, принести воды и приготовить вкусный ужин. Годива, дорогая, как ты относишься к булочкам с корицей?

Когда праздничный ужин был завершен, когда веселые разговоры закончились, а женщины, вдоволь пообщавшись, легли спать в теплые постели, пришел черед других разговоров. В каминном зале, при приглушенном сиянии всего нескольких свечей, два верных друг говорили по душам. Они не раз приходили на помощь друг другу, последний раз Леонардо принес голову врага Александра, но сегодня именно нормандский лев нуждался в помощи.

- Он отозвал мои грамоты и лишил меня дворянского звания, а так же замка, - голос Леонардо был приглушенным, но в нем ощущалась затаенная ярость.

- Этого не может быть, - выдохнул Александр, - наверняка, это – ошибка.

- Я тоже бы хотел так думать, - сжав кулаки, ответил воин, - но нет, эту весть мне принес королевский герольд. Послание скреплено королевской печатью. Так что, друг мой, перед тобой снова сидит сын кузнеца.

- Быть может, стоит добиться аудиенции у Вильгельма?

- Он сейчас на востоке, занят завоеванием непокорной части «доброй» Англии. К тому же, явись я к нему, это может расцениваться, как непокорность. Могут пострадать мои люди. Я не хочу этого, они и так пролили немало крови в боях. Я должен оставить замок и покинуть эти земли.

Воцарилось тягостное молчание. Друзья молчали, но глаза их были красноречивее любых слов.

- А что, если я навещу Вильгельма? – Александр устремил на друга пронзительный взгляд.

- Нет. Твоя жена ждет ребенка, она нуждается в тебе, так же, как и твои сыновья. Не рискуй. И я не за этим здесь. Я прошу тебя, друг, только об одном. Пусть моя Годива останется в вашем замке. Я знаю, что  здесь ей не причинят вреда. Здесь она будет в безопасности. Я не знаю, вернусь ли, но я буду спокоен, будучи уверенным, что моя жена защищена. Зная, что ей не грозят ни унижения, ни насилие, ни бесчестье. Зная, что у нее есть крыша над головой, еда, достойная одежда и мир.

- Да будет так, - согласился Александр, испытывая в груди искреннее сочувствие к другу. Он видел в черных глазах Леонардо, как непросто далось тому это решение.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Самая темная ночь перед рассветом. Говорят, именно так и бывает. Но сегодня Леонардо не был уверен в этом. Вглядываясь в сереющее небо, подсвеченное тусклыми лучами восходящего солнца, мужчина пытался уравновесить свои чувства. Странно, но с появлением в его жизни Годивы, они, эти чувства, словно ожили, и стали столь ощутимыми, что, порой, просто мешали. Не знал Леонардо, что может быть так больно. И хотя эта боль не была физической, она не уступала  по силе своей ранам, полученным в боях. Не сомневался нормандский лев, что душевные шрамы не смогут до конца затянуться, и будут – так или иначе, кровоточа, напоминать ему о той, что стала для него женой. О той, которую он вынужден оставить.

Лишь из любви к Годиве Леонардо расставался с ней. Лишь оберегая от лишений, неизвестности и испытаний, ему пришлось сделать этот нелегкий выбор. Довольно размышлений! Подавив в себе тяжелый вздох, мужчина, обернувшись, бросил прощальный взгляд на Годиву – та сладко спала, утомленная ночной лаской мужа. На красивом лице застыла мечтательная улыбка. Леонардо потянул руку к пухлым губам жены, испытывая невероятное желание ощутить их нежность на кончиках своих пальцев, но вовремя осекся. Нет! Пусть спит.