Незнакомка в городе сегуна. Путешествие в великий Эдо накануне больших перемен

Когда Цунено туда пришла, то никак особенно не представилась – просто еще одна женщина из бедного квартала. Ей смогли предложить лишь место помощницы по хозяйству в доме самурая в нескольких кварталах от Минагава-тё. Это было совсем не то, на что она рассчитывала: обычный домашний труд, лишенный всякого очарования и утонченности. Цунено попыталась отказаться, но агент заявил, что у него нет для нее других предложений. «Ничего лучше не было, – писала впоследствии Цунено, – а я с ума сходила от беспокойства»[344].

Примерно в то же время к Цунено заглянул неожиданный гость – Ясугоро, родственник секретаря Гию, которому велели ее проведать. Цунено знала, что он оставил в деревне Исигами молодую жену и детей и отправился на зимние заработки в Эдо, поэтому в первом же письме попросила у брата его адрес[345], но ответа не получила.

Цунено, наверное, была рада увидеть Ясугоро. В городе, полном чужих людей, ей наконец встретился друг. Что еще важнее, она стояла на ступень выше его в обществе. Хотя Ясугоро был солидным женатым мужчиной и несколько старше Цунено, он всегда с глубоким почтением относился к ее семье. Он знал, кто такая Цунено, какое образование она получила. Быть может, он сумел бы объяснить агенту в конторе по найму, что предложенное место не годится для женщины ее социального положения.

Если Цунено и ожидала чего-то подобного, ей пришлось горько разочароваться. Ясугоро был простым, не слишком образованным и не слишком душевно тонким человеком. В его речи отчетливо слышался провинциальный выговор Этиго, а иероглифы он выводил крупно и коряво[346]. В Эдо он был простым слугой. Однако Ясугоро хорошо знал столицу, а потому воспринимал положение Цунено совсем иначе, чем она сама.

Ясугоро понимал, как сложно найти хорошую работу в Эдо. Да, статус давал некоторые преимущества. Вероятно, он был заметен по обхождению и речи Цунено. Осознав, что она дочь храмового служителя, новые знакомые могли кланяться ей чуть ниже и выражаться в ее присутствии чуть изящнее. Но даже самое безупречное происхождение не могло заменить ценных навыков – и вообще оно мало что значило без денег и связей в местном обществе. У Цунено не было ни того ни другого.

В подобных обстоятельствах Ясугоро был очень за нее рад, услышав, что ей предложили место в приличном доме. Он пошел прямо к Сохати и подтвердил договоренность. Затем написал ее семье и объяснил, что все улажено, так как Цунено устроилась служанкой и в конце одиннадцатого месяца приступит к работе[347].

Глава 5. Самурайская зима

Одиннадцатый месяц 1839 года выдался на редкость мягким. Дни стояли озаренные неярким солнечным светом, и земля не замерзала. Цунено, привыкшей к холодному климату Этиго, было странно ходить по грязным улицам в сандалиях в ту пору, когда обыкновенно все переходили на снегоступы. Ее земляки всегда смеялись над столичными жителями, радостно охавшими и ахавшими при виде легкого снежка, едва прикрывавшего землю. Легко восхищаться снегопадом, если потом не нужно разгребать высоченные сугробы. В неменьший восторг уроженцев Эдо приводили тоненькие, словно иглы, сосульки, которые без усилий переламывались пальцами. Судзуки Бокуси писал, что, по сравнению с сосульками его родного края, столичные были такими же «жалкими, как грозное попукивание утки»[348].

Конечно, легко ерничать, когда ты благополучен, одет по сезону, у тебя налаженная торговля тканями, а зимние месяцы ты проводишь в Эдо, в жарко натопленных домах известных писателей. Практически не имевшую никакой одежды одинокую женщину, встречавшую наступление зимы в продуваемом доходном доме, вряд ли потянет хвастаться своей северной закалкой. Цунено знала, что даже не сможет вернуться домой, если, конечно, захочет, так как горные дороги замело снегом. Кроме того, она и отдаленно не представляла, когда получит весточку от семьи, да и получит ли ее вообще.

За тридцать шесть лет жизни Цунено ни разу не оставалась одна. Она росла среди семерых братьев и сестер; жила в семьях своих мужей, а их у нее было трое; потом, когда отправилась в Эдо, компанию ей составил Тикан. Сейчас она ютилась в маленькой комнате с тонкими стенами и высокой слышимостью; на улицах, по которым она ходила, всегда кипела жизнь – то есть Цунено постоянно ощущала присутствие людей вокруг себя, но людей чужих. По ночам она долго не ложилась спать, изнывая от тоски, доходящей до тошноты, и переводила драгоценный запас бумаги и туши, выводя кисточкой послания родным, которые могли и не ответить. «Я хочу отсюда съехать. Но должно хоть что-то измениться, иначе мне никогда не выбраться из этой комнаты», – писала она[349].

А наутро она выходила через ворота своего доходного дома, быстрым шагом направлялась в квартал самураев и попадала в еще один, совершенно для нее новый, мир Эдо.