Незримые тени

Элена же возненавидела пастора всеми фибрами той самой души, которую он так стремился исцелить. Она вздрагивала при звуках его шагов, и когда дверь комнаты открывалась, Йохан Ливи медленно обходил всю спальню, осматривая ее. Он искал еретические книги, что губили падчерицу. Ведь известно, что дьявол хитер и изворотлив, а значит, мог попытаться обмануть честного служителя.

Пастор задавал ей несколько вопросов и если она казалась ему достаточно смиренной и спокойной, то удалялся. Заставлял Элену читать главы из Библии вслух, наблюдая за ее реакцией, ожидая признаки проявления бесовщины. Однако девочка поняла, как следует вести себя, и потому он не мог ни к чему придраться, разве что к монотонности, с которой она произносила слова.

Положение Веры было несколько лучше. Понимая, что с пастором лучше не спорить, она тоже делала вид, что со всем согласна. Скромные платья и прически? Да пожалуйста! Помада и духи? Фу, какой стыд. Чтобы выжить в этом доме, нужно всего лишь подчиняться установленным правилам, даже если они совсем не нравились. Особенно Веру в этом убеждали тонкие полосы на теле сестры, которые оставались после визитов пастора в комнату Элены. Правда, со временем бил он ее реже. Элена старалась гасить вспышки неповиновения, чтобы не сделать хуже самой себе. Все чаще в ее голове возникали мысли о побеге.

Но куда ей бежать? У нее ничего нет. Где она будет жить? Вера уговаривала ее подождать и не делать еще больших глупостей. Она не понимала упрямства Элены. Позволять так нещадно колотить себя за какие-то книжки? Вот уж чушь! Сама Вера в жизни бы до такого не дошла. Однако та стойкость, с которой Элена встречала свою судьбу, не могла не восхищать Веру. Несмотря на то, что сестры были совсем не похожи, она прониклась к ней невольным чувством уважения, хотя она по-прежнему считала Элену чудачкой.

Так прошел год, затем второй и третий. Время, которое показалось вечностью. Элена научилась справляться с собой и делать вид, что слова пастора падают на благодатную почву. Ей нужно продолжать притворяться, чтобы выжить. Только и всего.

Видя, что труды его не прошли даром, Йохан Ливи позволил ей выходить на прогулку в сопровождении матери. Ее вещи и комната подвергались обыскам, но ничего запрещенного пастор там ни разу не обнаружил. Он решил, что дьявол им побежден, и всякий раз горячо молился, глядя на покорно склоненный профиль Элены, восхваляя Всевышнего за его беспредельную силу и милость.

Марине он строго-настрого велел никуда от дочери не отходить, да и сама она не посмела бы ослушаться мужа. Элена не знала, можно ли доверить матери свои мысли. Та могла проговориться из страха перед пастором.

Часто они гуляли вдоль улиц, обходя парки и сады, а затем Йохан Ливи снизошел до того, что позволил им ездить к океану. Сама Марина избегала побережья. Один только вид знакомого до боли маяка вызывал боль и тоску, отчего она не могла сдерживать слезы. Элена знала причину, по которой мать не любила поездки к скалам, однако сам океан вызывал у нее чувство пьянящего восторга. Он олицетворял свободу и красоту. Его бескрайние синие воды будили в ней тягу к странствиям и приключениям. Не по такому ли океану бороздили корабли с пиратами и искателями приключений из ее книг?

Она упрашивала мать посидеть немного на берегу, чтобы еще чуточку насладиться шумом волн и блеском зеленовато-голубой воды. Если бы она могла, то унесла бы кусочек океана с собой. Элена долго грезила перед сном воспоминаниями о нем. Он снился ей, могучий и прекрасный, во всем великолепии, а она плыла и плыла куда-то, не испытывая страха перед темными глубинами. Вот бы стать русалкой и навсегда покинуть землю, чтобы вечно скользить в потоке бурлящей воды. Там, где на дне океана так тихо, она жила бы, пока ее тело не превратилось бы в пену.

Несколько раз ее посещала мысль о том, чтобы броситься в океан и прекратить свои мучения, но что-то останавливало ее. Быть может, уставший вид матери и морщины, что прорезали ее лицо. А может, неясное чувство ожидания какого-то чуда, что непременно где-то ожидает ее.

Когда Элене исполнилось семнадцать, пастор, глядя на ее безупречное с его точки зрения, поведение, разрешил ей покидать дом самостоятельно. Не забывал он напоминать об обязательствах и долге. Он по-прежнему осматривал комнату в поисках опасных для ее ума и души книг, но ничего подобного не находил.

Пастор не знал, что теперь девушка хранила свои сокровища на чердаке в одном из дальних сундуков под ворохом старой одежды. Пронося книги в дом и пряча их, Элена испытывала смешанное чувство страха и радости. Из чердачного окошка хорошо была видна площадь, и всякий раз, когда Йохан Ливи своей размашистой походкой пересекал ее, Элена торопливо прятала книгу в сундук и выбегала на лестницу, чтобы скорее спуститься вниз.

Интересно, что бы он сделал, если бы обнаружил тайник? Сколько ударов счел бы достаточным, чтобы вернуть грешницу на истинный путь?

А потом в город приехал бродячий театр.