Ни минуты покоя

Отпуск отпуском, но устраниться от контроля расследования Маэдо не мог. Этого просто не поняли бы там, куда он собирался переводиться. Да и сам он был заинтересован в результате. В город он не поехал, но большую часть дня приходилось проводить за ноутбуком или на телефоне. Терезу это раздражало. Ей тоже было любопытно, откуда взялся монстр, но хотелось бы, чтобы Маэдо обращал на нее больше внимания.

Господин Белек не вернулся. Несколько раз приезжал риэлтор, привозил каких-то людей, однажды семейную пару. Но женщина поводила носиком, скорчила гримаску, и они уехали ни с чем, как и остальные. Наверное, Белеку стоило сделать ремонт перед продажей, но когда лежишь на реабилитации с только что пришитой ногой, как-то не до ремонтов.

Труп монстра следователи не забрали. Эксперт заявил, что уже выяснил все необходимое, умыл руки и был таков. Тереза сама зарыла останки вместе с Дени. Яму выкопали рядом со скульптурой, так привлекшей это существо. Зверь в яме казался мирно спящим. Тереза вздохнула, вручила Дени лопату — мол, закапывай, — и, разыскав доску, оставшуюся от ремонта, и краску, написала: «Пушок». Возможно, Белек не одобрил бы такую сентиментальность, но Терезе было плевать на его чувства, а Маэдо во всем ее поддерживал. Пушок так Пушок — пускай, если ей нравится. Главное, что этот Пушок теперь покойник и больше никого не съест.

Факты вскрылись ужасные. В Ноккэме было тихо, а вот в соседнем городе Тильгриме служба охраны безопасности стояла на ушах, разыскивая маньяка-людоеда. Пара городов восточнее тоже бурлила из-за пропажи людей. Главным образом, детей и подростков, от которых даже тел не оставалось, лишь кровавые лужи да кости. А в последнее время и взрослые стали пропадать. И никто не догадывался, что это никакой не маньяк, а обнаглевший зверь: ориентировка приходила на преступника, Маэдо даже не сразу связал нападение твари с этими известиями. Хотел на правах новоиспеченного сотрудника столичного управления устроить разнос тильгримским экспертам, но передумал: следы на костях были ни на что не похожи, не бывает у нормальных животных таких зубов, скорее уж это напоминало какой-нибудь мудреный инструмент — вот и предположили, что действует маньяк. Теперь стало ясно, что виновен не преступник-человек, а милашка Пушок.

Дело начали распутывать. Жележерия, сказал эксперт. Отправили запрос, не приезжал ли кто с Жележерии за последние год-два. Планета далекая, контакты редкие, регулярные рейсы не ходят, но нельзя сказать, что совсем нет отношений. Разумеется, люди приезжали. Несколько туристов, пара бизнесменов, проповедник, дюжина гастарбайтеров, мошенник, арестованный в первый же день пребывания в Тикви… и четыре невесты.

— Представляешь, — поделился Маэдо, — Пушка твоего невеста привезла. В качестве щеночка, зохен его забери.

— И что теперь с ней будет? — встревоженно спросила Тереза. — Арестуете ее?

— Мы женщин не арестовываем, — фыркнул Маэдо.

— Придется ее мужу отвечать? — насупилась она. — Он-то в чем виноват?

— Ни в чем, — мягко ответил Маэдо. — Она замужем уже за другим человеком. А первому мужу Пушок руку откусил. Кстати, он не Пушок, а Снежок.

Тереза хмыкнула.

— В любом случае бывший муж невиновен. Пушка-Снежка он получил как приложение к жене, его никто не спрашивал. Это вина диспетчера. Именно он должен следить, чтобы в Тикви вместе с невестами не попадали опасные животные и вредные растения.

Хорошо, что диспетчер нынче — не Ильтен, подумала Тереза. Впрочем, Ильтен хоть и дуб-дерево в некоторых вопросах, в своей области — профессионал. Он не допустил бы подобной ошибки.

— Закатаете бедолагу на каторгу? — понимающе спросила она.

Маэдо покачал головой.

— Не получится, — сказал почти с сожалением. — Повода нет. Сам он никого не убивал и не ел, организацию преступления тоже не приплетешь: он ведь не со злым умыслом завез монстра, чтобы тот жрал людей, а всего лишь не стал разлучать девушку с ее щеночком. Уголовщины здесь нет, чисто административный проступок. Надеюсь, начальство спустит с него дюжину шкур. Оштрафует хотя бы. Лучше бы уволить от греха подальше, но наши советы руководство Брачной Компании слушать не обязано.

Он поглядел в окно на красноглазую инсталляцию, рядом с которой теперь была воткнула дощечка с надписью «Пушок».

— Табличку менять будешь?

Тереза мотнула головой.

— Еще чего — делать лишнюю работу! Будем считать, что я, как новая хозяйка, его переназвала.

Идея Терезы завести собаку не встретила у Ильтена радости. Тиквийцы порой держали дома животных, чему способствовал традиционный одинокий образ жизни: хоть с питомцем поговорить, раз больше не с кем. Но перед Ильтеном проблема недостатка общения не стояла, и хлопоты по уходу за неразумным и бесполезным существом иного биологического вида совершенно не прельщали: до того ли, когда собственное дитя вот-вот родится? Впрочем, Тереза быстро остыла. Собак в Тикви не было, а те зверушки, которые заменяли их тиквийцам, не вызвали у нее симпатии. Фактически, она с удовольствием поохотилась бы на них и, возможно, попробовала бы запечь или пожарить.