Ни тени стыда. Часть первая

Когда забрезжил рассвет, возле домика ростовщика собралось столько народа, что кому-то пришлось лезть на крышу, дабы не погибнуть в давке. Все ждали одного. Кто первым выйдет из дома: торжествующие бандиты или победившее Герцогово Око? От этого зависело, чья власть, ночной стражи или ночной армии, с наступлением темноты будет царить в городе. А, может, и по всей стране.

Два десятка девушек ничего не могли объяснить, только ревели и вспоминали ужасы плена. Толпе стало ясно: чтобы что-то понять, надо дождаться мужчин.

Первыми показались раненые. Все — в форме бойцов Ока. Затем начали выводить раненых людей в разбойных сапогах и с татуировками.

Толпа ничего не понимала, и только расступалась, чтобы освободить выжившим в бою пространство.

То, что происходило дальше, ещё больше запутало народ.

Бойцы Ока, фехтовальщики Пера и разбойники всё прибывали и прибывали. Прибывали вперемешку. Таща и своих и чужих раненых на плечах.

Предпоследними на мостовую выкатились, избивая друг друга не пострадавшими конечностями, два истекающих кровью бандита.

Некоторое время они пугали толпу, продолжая эту жуткую драку, затем оба одновременно лишились сил.

И тут выбежал начальник Герцогова Ока и закричал, что есть мочи:

— Строительный раствор! Всё золото мира за строительный раствор!

Ещё более недоумевая, толпа загудела. Но, по счастью, буквально напротив строился жилой дом, и там нашлось всё, что нужно.

Найрус скрылся за дверью с раствором и мастерком. Затем из домика ростовщика послышалась громкая перепалка:

— Вот твой раствор, безумный мечник! Но я тебе говорю, как образованный человек, там и без этого железо прилипло. Есть такой закон физический, что...

— Бережёного Свет бережёт. Я видел, чем всё может закончиться! Вы не видели, а я видел!

— Забываешь, мы оба слышали крики умирающих бандитов, мы оба стояли у камеры Гулле...

— Это всё цветочки по сравнению с тем, что испытал малышом я. Когда зараза на моих глазах пожирала целый город. Всё баронство, где я родился, погибло! Всё полностью!

В дом побежали несколько бойцов помогать начинающим каменщикам.

Через пять минут они вернулись, перепачканные в растворе, вместе с каким-то мечником. А начальник Герцогова Ока потребовал:

— Доски, гвозди, молоток!

И это требование Найруса было выполнено. Пока Меченосец приколачивал доски, Найрус попросил чёрную краску. Когда её принесли, он нарисовал международный знак запрета на дверях — под страхом смертной казни в интересах государства теперь никто не мог зайти в этот дом.

Толпа по-прежнему ничего не понимала. Что за суета с раствором? О какой заразе идёт речь? А, главное, кто же победил? Выживших и со стороны разбойников и со стороны Закона было примерно поровну.

Бойцы Ока и братья-фехтовальщики тяжело дышали, а на лицах у них читалась нечеловеческая усталость. От нарядного вида, с которым они шли на битву с атаманами, не осталось и следа. Пот и кровь, кровь и пот. Война — не такая красивая штука, как поют менестрели.

Не лучше выглядели и разбойники. И вдруг... и они, и бойцы Ока словно только сейчас осознали себя среди врагов.

Как рукой смахнуло усталость — все, кто мог стоять на ногах, встали на ноги и взялись за оружие.

— Стоять! Я, ваш принц, приказываю вам, никаких драк!

— Клинки в ножны! Это приказ вашего начальника!

Найрус и Блич с трудом, но предотвратили кровопролитие.

— Уходите, — сказал Блич уцелевшим воинам Тропы. — Уходите, и... заберите вашу... Я возвращаю корону принца. Мне... простите меня, пожалуйста, но мне это не нужно.

Блич снял корону и бережно передал вожаку Секачей Бора.

Он поступал правильно. И знал это. Но почему-то ему стыдно было глядеть разбойникам в глаза, а в душе что-то щемило.

Секач Бора ткнул пальцем в сторону короля Волка и прочих тяжелораненых. Блич помотал головой.

— Нет, вы их не заберёте. Они не выживут в лесу. Им нужен лазарет. Вылечив, мы вернём их на Тропу. Обещаю.

Опустив головы, разбойники понуро пошли по улице, и примолкшая толпа расступалась, освобождая им дорогу.

Невилл окунул кисть в ведро с чёрной краской и по очереди нарисовал на стене заколоченного дома символы девяти атаманств. Затем перечеркнул один символ, потом второй, третий...

Толпа заревела от восторга. Ночная стража уничтожила ночную армию, во всяком случае, её городскую часть. Всё. Можно не трястись, что к тебе залезет вор; не бояться, что твоя дочка приглянется садистам, мечтающим о новой Ночи Девяти; не откладывать деньги на поборы; гулять по ночам без опаски схлопотать нож в спину или топором по голове. Конец безумиям дурманщиков! Прощайте, разбои и грабежи! Скучать не будем.

Конечно, всё это временно, ибо человеческие пороки вечны. Мыслители планеты пока не придумали общество, где семенам мерзости никогда не дают взойти в пышные всходы, поэтому рано или поздно появятся новые атаманы. Но они, помня о судьбе прежних, будут блюсти грань.

И, главное, это случится не скоро. Вначале — передышка. Долгая передышка, за которую можно вырастить детей и самому побыть счастливым.

Невилл собирался перечеркнуть символ последнего атаманства, как вдруг, Ракка задёргался.