Нянька. Меня воспитывал серийный убийца

Понять его было легко: он имел в виду Луизу и меня. Я не удивилась – нас никто не хотел, разве что Сесилия и Тони, да еще дед Джорджи. Удивило меня то, что мама приняла нашу сторону и указала Рону на дверь. Но я знала, что ей ненавистна была мысль о том, что она вновь упустила свой билет в спокойную и легкую жизнь. Я изо всех сил старалась держаться от нее подальше, потому что хватало сущей мелочи, чтобы мама залепила мне пощечину за ложь, которой я не говорила, или потащила меня к раковине мыть рот с мылом за ругательства (надо признать, что ругаться я тем летом действительно стала очень часто). Обычно я старалась произнести ругательство очень быстро и тихо, скрывая его дыханием, но порой мне это не удавалось. Мама прижимала меня к твердому краю раковины и запихивала мыло мне в рот сквозь стиснутые зубы. Она спрашивала, где я научилась таким словам, и я изо всех сил сдерживалась, чтобы не ответить: «У тебя, где же еще!»

Мама начала пить все раньше и раньше. Как-то раз у нее была встреча в городе, а присмотреть за нами с Луизой оказалось некому, и ей пришлось взять нас с собой. Нам досталось редкостное лакомство: вкуснейший рыбный суп и огромный хот-дог. Мы уселись за пластиковый стол рядом с прилавком хот-догов и сделали заказ. Мама заказала себе только воду со льдом. Когда принесли воду, она быстро ее выпила и налила в стакан джина из бутылочки, которую всегда носила с собой в сумочке. Нам принесли еду. Я, не подумав, пожаловалась, что рыбный суп слишком горячий. Глядя мне прямо в глаза, мама сунула пальцы в свой стакан, выловила кубики льда и кинула в мой суп. Капли забрызгали мне все лицо.

– Вот так, – сказала мама, делая глоток джина и пристально глядя на меня. – Теперь он для тебя сгодится, принцесса.

Я вытерла лицо, кивнула и взялась за ложку, надеясь, что мама не заметит, как из моих глаз катятся слезы.

К счастью, настроение мамы немного улучшилось, когда на арене появились два новых парня. Одним был женатый адвокат из конторы на Коммершиал-стрит. Он часто приглашал ее выпить. Другой, Стив, был частым гостем нашего мотеля. Он приезжал к нам из Провинстауна на рыбалку. Его загорелые руки и ноги были так густо покрыты волосами, что разглядеть за ними кожу не удавалось. Он катал нас на своем джипе и устраивал пикники на Лонг-Пойнте. Стив был очень милым, как Тони, поэтому я прощала ему густую растительность. По своей шкале я оценила его на семерку. Но однажды он привез с собой подружку из Провинстауна, и на этом все кончилось. Когда мы убирались в их комнате, я видела, как мама погрузила пальцы в крем для лица той женщины и медленно размазала крем по шее и лицу.

Наклоняясь к зеркалу и любуясь, как ровно крем ложится на ее кожу, мама произнесла:

– Когда-нибудь и у меня будет такой же дорогой крем.

Я отвернулась. Мне стало ее жалко.

В середине июля неожиданно появился Рон. Он прилетел в Провинстаун на частном самолете и пригласил маму на обед с шампанским в дорогой ресторан с видом на океан. За десертом он подарил ей кольцо с бриллиантом в два карата. Мама вернулась домой и весь вечер любовалась своей левой рукой. Она поворачивала кольцо то так, то сяк. Через два дня она оставила Фрэнка за главного, а сама вместе с Роном улетела в Южную Каролину. Прощаться с нами она и не думала. Помню лишь, что Фрэнк объявил нам, что наша мама «сбежала» с Роном, чтобы пожениться, и вернется через пару дней. Я не понимала, зачем для этого нужно было куда-то сбегать. И почему Рон неожиданно передумал и решил жениться на женщине с двумя детьми? Меня это беспокоило, но мама в своей удаче не сомневалась.

Так у меня появился отчим. Я помнила рассказы Тони про дурацкого отчима. Мне оставалось только надеяться, что Рон таким не будет. Мама с Роном вернулись. Хотя она вышла замуж, жизнь наша практически не изменилась. Мама переселила нас в один из двухкомнатных коттеджей, потому что ночевать в одной комнате с ней и Роном мы больше не могли. Теперь чистить туалеты и забитые волосами раковины нам помогала Джилл. Бобби был еще слишком мал, и вообще, он был мальчиком, поэтому его работой не загружали.

Тем летом я получила не только отчима, еще одну сестру и младшего брата, но еще и месячные. Никто этого не заметил.

Глава 60 Тони

В конце 1969 года и защита, и обвинение завершили свои расследования и составили списки свидетелей. Но 21 декабря одного из свидетелей пришлось вычеркнуть. Сесилия Коста Бонавири поехала в Хайяннис за рождественскими подарками и умерла прямо в магазине. У нее прорвалась аневризма.

Тони все еще находился в тюрьме Барнстейбл. Он винил себя в смерти матери.

– Я чувствую, что потерял своего последнего друга, – сказал он Джастину Кавана. – Словно сам ее убил.

И это была чистейшая правда – Тони Косте редко случалось быть таким откровенным.