Ничего особенного не происходит. Уютные истории для спокойного сна

Солнце только-только показалось из-за деревьев, а трава все еще была полностью покрыта росой. Мы уже были опытными огородниками, знали, как пропалывать сорняки, когда поливать, а главное — когда собирать плоды. На этом пути мы иногда совершали ошибки. Как и было предсказано заранее, с картошкой пришлось повозиться, но нам удалось собрать небольшой урожай молодого картофеля и оставить кое-что в земле, чтобы он подрос к осени. Я слишком боялась срезать брокколи, не зная, пришла ли их пора, и однажды обнаружила, что на них появились еще более красивые желтые цветы. Ну что ж, мы учились.

Сегодня мы снимали урожай. Еще многое предстояло сделать, но все развивалось так стремительно, что нам пришлось продумывать план по сбору всего, что мы вырастили. Мы принесли огромные плетеные корзины, чтобы наполнить их тоннами помидоров. У меня была бельевая корзина, застеленная старым одеялом, для капусты, огурцов и цуккини. Стручковая и зеленая фасоль уже почти закончилась, но мы оставили ряд вьющейся фасоли на плети, чтобы высушить ее для зимних супов. Она не будет собрана, пока почти все листья не засохнут и не станут коричневыми. Когда я проходила мимо них, то подумала, что фасоль созреет тогда же, когда и картошка. Мне нравилось размышлять в таких терминах; вместо вторника или среды, вместо часа тридцати или шести я вела отсчет времени, исходя из того, когда будет собран картофель, а фасоль срезана и очищена от кожуры.

Мы начали с помидоров, и, когда осторожно собирали их, острый запах плетей передавался нашим рукам. У нас были томаты сорта Рома для соуса, огромные кривобокие Семейные для нарезки и салатов, гигантские Бифштексы, которые в тот же день отправятся в консервные банки, и около миллиона крошечных хрустящих черри и виноградных помидоров, которые лопаются во рту с кислым щелчком. Мы взяли несколько еще незрелых томатов для жареных бутербродов с зелеными помидорами, а некоторые упали на садовую землю под своей тяжестью и помялись. Но мы были не против их ушибов.

Мы поставили полные корзины под дерево. День становился все жарче, и едва мы остановились, чтобы отдохнуть и сделать глоток прохладительных напитков, прибыла семья с соседнего участка. Двое мальчиков подбежали поприветствовать нас. Мы уже были старыми друзьями. Они рассказывали, перекрикивая друг друга в быстро несущемся потоке слов, о летнем лагере, новых рюкзаках для школы и о том, что у их соседей есть бассейн (знали ли мы их? разумеется, нет), и что позже они собирались там купаться. Дети предложили нам фруктового мороженого: мама уже принесла его. Мы не хотели, но, когда подруга направилась обратно к грядкам, чтобы поработать, я посидела еще несколько минут за столом для пикника под большим кленом, а младший мальчик вернулся с мороженым в руке и неловко взобрался ко мне на колени. Он болтал ногами и удовлетворенно смотрел вдаль, пока ел и капал своим угощением на мою пыльную рабочую одежду. Я положила подбородок ему на голову и что-то тихо начала напевать. Покончив с мороженым, он протянул мне использованную палочку и кинулся вновь играть с братом в пыли.

«Значит, возвращаемся к работе», — сказала я и присоединилась к своей подруге на грядках кабачков. Их выросло так много, что мы были немного ошеломлены. Я жарила их на гриле, пассеровала и пекла из них кексы и хлеб, натирала на терке, обжаривала с оливковым маслом и чесноком и добавляла к пасте, раздавала их соседям, пока они не начали отказываться. Я вспомнила старую шутку, которую любил повторять мой дядя, что если оставить машину незапертой на стоянке в это время года, то, вернувшись, обнаружишь, что она полна кабачков. Мы были не единственными садоводами с излишками, но, к счастью, нашли благотворительную столовую, которая с радостью принимала все, что мы хотели бы отдать. Ее работники даже поставили баки у входа в сад.

Мы упаковали плоды нашего труда в машины и пожали друг другу руки, радостные и довольные успешным завершением плана, который задумали еще тогда, когда снег лежал на земле. Мы сделали это. Теперь мы стали фермерами.