Ничья

Но однажды клич этот прозвучал, к сожалению, с опозданием. Услышав его, один из налётчиков едва успел спуститься с дерева, придерживая одной рукой раздутую майку с абрикосами, как вдруг перед ним неожиданно вырос тихо подкравшийся сторож и схватил его за руку. Остальным участникам набега, включая меня, удалось перемахнуть через забор и скрыться. Но скоро, оказавшись в безопасности, мы, в тревоге за судьбу нашего товарища, вновь тихо подкрались к забору и, припав к щелям, стали наблюдать за происходящим. Сторож крепко держал пацана за руку и, размахивая палкой, угрожал:

– Сейчас как огрею тебя по заднице! Будешь знать, сукин сын, как лезть сюда. Где твой дом? Ну-ка, быстро расскажи, где ты живёшь, ну! – сурово покрикивал он.

Мальчик жалостно съёжился, пугливо следя за движениями палки. Скоро под грозными окриками сторожа он стал тихо плакать, а на требование назвать свой адрес уже откровенно зарыдал и сквозь рыдания повторял, что больше никогда в парк не полезет. Сторож опустил палку, подвел бедолагу к сколоченному из грубых досок небольшому столу, установленному между деревьями, и строго потребовал:

– Ну-ка, вываливай всё, что украл.

Мальчик высыпал из майки зелёные абрикосы и сразу перестал плакать в надежде, что, оставив награбленное добро, получит свободу. Но не тут-то было.

– Вон сколько нарвал! – возмущался сторож. – Они же зелёные, ещё до половины своего роста не дошли! Не жалко? Я тебя спрашиваю, стервец ты этакий, – продолжал он, тыча пальцем в голову мальчика, – не жалко?

Бедняга снова начал всхлипывать и говорить, что больше не будет.

– Если б они хотя бы спелые были, – продолжал сторож. – Как эту зелень можно есть? Что молчишь? Я тебя спрашиваю! Вот ты мне сейчас покажешь, как это едят. Ешь!

Мальчик поднял на него глаза:

– Есть?

– Да, ешь, а я на тебя полюбуюсь. Давай!

Воришка принялся грызть абрикосы, опасливо поглядывая на сторожа, который с удивлением наблюдал, как тот один за другим поглощает кислые плоды. Съев уже штук десять (примерно треть того, что лежало на столе), мальчик виновато опустил голову и тихо прошептал:

– Больше не могу.

– Вот как? Воровать, значит, можешь, а есть уже не можешь? Зачем столько набрал?

Мальчик молчал.

– Отвечай!

– На весь день… на завтра…

– Запасливый, стало быть. Нет, разбойник, сейчас всё при мне съешь, ни одного не оставишь. Будешь меня вспоминать, когда тебя понос прихватит. Ешь!

Мальчик снова заплакал, взял со стола ещё один абрикос и стал медленно грызть, всё громче и громче всхлипывая.

– Перестань реветь! – строго сказал сторож, – слышишь? Хватит, говорю, хватит!.. Ладно, запомни сам и предупреди своих дружков, тех, что сейчас прячутся за забором: если кто ещё раз сунется сюда, сильно огрею палкой, возьму за ухо и отведу к родителям. Пусть ответят за воровство. Понял?.. Я тебя спрашиваю, понял?

– Понял, – промямлил мальчик.

– А теперь иди!.. Нет, постой, – и сторож указал на стол, – забирай своё добро.

Мальчик угрюмо собрал оставшиеся абрикосы обратно за пазуху и зашагал в сторону забора.

– Ты куда пошёл? – остановил его сторож, – есть же выход, иди по тропинке.

Впервые один из нас вышел из этого парка не по проторенной дорожке, перемахивая через забор (для чего приходилось сначала взбираться на дерево, чтобы дотянуться до верхушки забора), а через арку центрального входа.