Ничья

Конечно, подобного рода занятия не терпели участия девчонок. Но по вечерам нас к ним тянуло. И тогда начинались общие игры: волейбол, город за город, ловитки и другие. Но больше всего нам нравилась игра в прятки после наступления сумерек. В тёмное время суток игра эта обретала особую привлекательность. Можно было в каком-нибудь укромном месте оказаться с девочкой совсем близко или даже тесно прижаться к ней в темноте, якобы для того чтобы остаться незамеченным для водящего. Прятки привлекали ещё и тем, что являлись игрой демократичной, в том смысле, что с нами могли играть не только сверстники, но юноши и девочки старшего возраста. Однажды мне посчастливилось во время игры оказаться рядом с девочкой старше меня лет на пять, к которой я испытывал симпатию. Я попытался спрятаться за широкую дверь тёмного подъезда, когда она там уже находилась. Она сразу схватила меня за руку, притянула к себе и приложила пальчик к губам, мол, тихо, не шевелись. Я, разумеется, не шелохнулся и стоял, полный радости от того, что оказался с ней рядом. Мы пробыли в темноте довольно долго. Водящий уже успел всех обнаружить, кроме нас. Девочка держала меня за руку и тихо хихикала, радуясь тому, что он никак не может нас найти. Когда же он приблизился к двери, за которой мы прятались, она вдруг силой потянула меня вплотную к себе и замерла. Я прижался к ней, обнял её и чуть не задохнулся от счастья. В течение нескольких секунд я вкушал её запах и ощущал тепло её тела. В эти секунды у меня возникло страстное желание, чтоб это блаженство длилось вечно. К сожалению, водящий нас заметил, громко об этом всех оповестил, и счастье оборвалось. Девочка рассмеялась, быстро выскочила из-за двери и побежала за ним к ребятам. А я ещё некоторое время оставался стоять, медленно освобождаясь от обуявшего меня волнения.

Обычно игра в прятки становилась последней – после неё мы начинали расходиться по домам. Иногда допоздна оставались во дворе парни и девушки старшего возраста. Тёплый вечер не отпускал. В наступивших сумерках их тянуло пообщаться. Легкий ветерок, неизменно поднимающийся летними вечерами в городе, нежно ласкал свежестью после дневной жары. Его мягкие порывы распространяли пьянящие запахи цветов, и в этом щемящем душу воздухе под музыку шелестящей листвы неминуемо возникал контакт юных душ. Рождалась приятная атмосфера общения, которая неизбежно подталкивала к откровениям, пусть наивным и, возможно, опрометчивым, но бесконечно притягательным в нежном возрасте.

Однажды, когда почти все уже разошлись по домам, мы с приятелем решили задержаться во дворе, чтобы полакомиться персиками. Во дворе росли два небольших персиковых дерева, плоды которых никогда не доходили до зрелого состояния. Мы их съедали зелёными, преимущественно под покровом темноты, чтобы взрослые не видели. Угощали девочек. Каждому предоставлялась возможность таким способом выразить кому-то свою симпатию. Днём мы на такие действия не решались, поскольку могли нарваться на бдительных и ворчливых жильцов дома.

В тот вечер кроме нас во дворе оставалось ещё трое ребят примерно одинакового возраста, около четырнадцати лет. Они сидели на ящиках в тёмном углу двора, тайком курили и что-то тихо обсуждали. Мы находились поодаль и с нетерпением ждали, когда они уйдут домой. Нам хотелось провести операцию без свидетелей. Ребята были намного старше нас и могли просто не позволить срывать персики, так как мы этим сильно злоупотребляли, а плодов на деревьях оставалось уже мало. Но они, похоже, не собирались расходиться, продолжали своё обсуждение и поначалу не обращали на нас внимания. И вдруг все трое, как по команде, затихли и уставились на пожарную лестницу, ведущую на крышу дома. Затем один из них подошёл к нам:

– Вы что тут расселись? – начал он грубо, – вам давно пора домой. Ну-ка марш по домам!

Мы встали и нехотя поплелись в сторону нашего подъезда.

– Давай спрячемся и подождём, – шепнул мне приятель, – они всё равно скоро уйдут.