Нигде посередине

Лет тридцать назад в этот альплагерь приехала команда из двух опытных восходителей. И отправились они на Белалакаю, вот эту самую, её отсюда прекрасно видно, на северо-восточную стену, а это, ребята, четвёрка «Б», между прочим. Ходили они давно, много маршрутов вместе прошли, были хорошо подготовлены и вроде бы были дружны, но тут была и загвоздка. Один из них, отправляясь на восхождение, таил в голове чёрные мысли. В глубине души он не доверял своему другу, а не доверял ему из-за того, что незадолго до отъезда в горы ему кто-то донёс, что якобы его жена встречалась с его товарищем. Жену звали Анна, кстати. Тогда он сделал вид, что ничего не произошло, и сплетням не поверил, но подозрение в душе затаил и ждал случая убедиться в том, правда это или неправда. И вот дошли они до скальной стенки и начали подниматься, но тут налетел буран, погода ухудшилась, и один из них, тот самый товарищ, сорвался. И повис он на страховке, а второй его держит, всем своим весом держит, не даёт ему дальше падать. И тот, сорвавшийся, кричит ему: «Не отпускай, пожалуйста, не отпускай, я сейчас раскачаюсь на верёвке, достану до скалы и зацеплюсь!» А второй кричит ему в ответ: «Я не могу, у меня сил уже нет, прости, друг, прощай навеки». А тот кричит в ответ: «Ради нашей дружбы, не отпускай!», а второй кричит: «Всё равно не могу, сейчас отпущу». А тот тогда кричит ему: «Ради своей совести, не отпускай!» А второй кричит – «Сил нет держать, всё, прощай!» А на самом-то деле силы у него были, верёвка была закреплена, и ничего он на самом деле не держал, просто ему хотелось товарища проверить. И тогда в третий раз сорвавшийся кричит: «Ради Анны, не отпускай!» И это было как раз то, что тот хотел услышать. Как только он услышал про свою жену, всё ему стало понятно. И тогда он достал нож и перерезал верёвку, на которой его друг висел. Потом прорадировал на базу, сказал, что товарищ погиб, пришёл спасотряд, и его сняли. А тела погибшего так и не нашли, и решили, что бураном его замело. Но с тех пор люди стали замечать странного человека в горах. Когда наступает ночь или налетает непогода, из мрака и тумана появляется чёрная фигура с лицом, закрытым капюшоном. Он бредёт как будто на ощупь, ничего не видя перед собой, и за ним тянется по снегу обрывок обрезанной верёвки. Иногда он проходит мимо и скрывается в буране, а иногда, на бивуаках, он выходит из темноты, и подсаживается к людям, и всматривается в их лица своими провалившимися глазницами, пытаясь найти того, кто его предал. Он ничего никогда не говорит, и никакого зла людям не делает, но от него исходит мертвенный холод, и всякий, кому он хоть раз посмотрел в глаза, бежит прочь из гор и никогда больше близко к горам не подходит из страха увидеть его ещё раз.

В этот самый момент, в сгущающихся сумерках, на грани видимости, выплывает из мрака тёмная фигура, и в руках у неё обрывок верёвки. Она стоит, покачиваясь, едва видная при свете луны, и, дождавшись нужного эффекта, разворачивается и неслышно исчезает. Салаги визжат, естественно, даже если никому и не страшно. Этот рассказ и инсценировка – часть обряда посвящения, и эта традиция чтится свято. В чёрного альпиниста верят, кстати, все, от значкиста до матёрого камээса – это часть горного фольклора, и никому не приходит в голову утверждать с уверенностью, что его на самом деле нет. Это местный домовой, и ему даже иногда оставляют банку тушёнки и краюху хлеба где-нибудь на камне. И даже если сейчас все новички хорохорятся и храбрятся, то, разбредаясь по палаткам или встав ночью по нужде, каждый обернётся и посмотрит себе за спину – не маячит ли в темноте роковая фигура? И у каждого пробегут мурашки по спине, если вдруг увидит за собой какую-нибудь тень. А тень это была или не тень – об этом никто точно сказать вам не сможет. Сам решай.