Нигде посередине

Следующую историю я расскажу не для того, чтобы в очередной раз выставить себя дурачком и самому поулыбаться своей детской наивности и безалаберности. Эта часть как бы подспудная, она лежит в основе истории, но не является ни сюжетом, ни моралью. Вообще, оглядываясь назад, я понимаю, что ни та ни другая черта с тех пор, собственно, никуда не делись, и, если бы я задался такой задачей, я мог бы составить антологию автобиографических рассказов и выпустить её под шапкой «Делай как я – так делать не надо»; я уверен, что это был бы сногсшибательный блокбастер, и я бы наконец озолотился. Ещё в далёком детстве, когда нам показывали, как проходить маленький кулуарчик по заранее натянутой верёвке, мне в первый раз поручили показать, как делать так, как делать не надо. Ну то есть все проходили как надо, а меня вдруг остановили и сказали: а вот ты нам лучше покажи, как делать так, как делать не надо. Я очень волновался и боялся, что у меня не получится, – уж больно доходчиво инструктор всё объяснял и потом показывал, как просто это делать так, как надо. Но вдруг неожиданно всё получилось, легко и естественно, и все засмеялись моей удаче, и некоторые даже захлопали. С тех пор мне часто поручали показать, как делать так, как делать не надо, и у меня всегда это выходило просто отлично. Так что со временем я осознал, что это, на самом деле, моё призвание – показывать, как делать так, как делать не надо, и что у меня это получается лучше всего в жизни. Какое-то время я жил воодушевлённый этим открытием, а потом вдруг заметил, что вещи, которые надо показывать, как-то заканчиваются, а показывать одни и те же вещи мне делается неинтересно. Так что я постепенно перешёл на противоестественный для себя способ существования и стал делать так, как делать надо. Это не всегда получается хорошо, а иногда и совсем плохо, и зачастую это вообще оказывается очень скучным занятием. Иногда, чем дальше, тем реже, попадаются ещё вдруг вещи, которые я ещё никогда раньше не показывал, как делать так, как делать не надо, и я с радостью берусь за привычное ремесло. Но это случается как-то всё реже и реже, и, я боюсь, в какой-то момент такие моменты закончатся совсем. Тогда я, наверное, умру.

Ну ладно, хватит юродствовать. Теперь, собственно, сама история.

Куртофей

История будет очень простая, и в ней не будет ни закрученного сюжета, ни напряжённой кульминации, ни, собственно, морали. История будет о том, как я чуть не помер от собственной непредусмотрительности, не успев показать никому и ничего. А расскажу я её только с одной целью – сказать спасибо человеку, который не дал этому случиться, поскольку за всю свою жизнь я это сделать так и не удосужился, а в каком-то возрасте старые долги пора уже начать и раздавать. Так вот.

На следующий день, когда Наташа ушла вниз в своё тёплое далёко, нас в первый раз отправили резвиться на снег. Темой занятия было падение и задержание на снежном склоне. Делалось это так: человек забирался повыше по крутому снежнику и оттуда начинал катиться вниз как Бог ему на душу положит – кувырком, колбаской или съезжая на пузе. По команде инструктора надо было воткнуть ледоруб в снег, повернуться ногами вниз по склону и ледорубом и носками ботинок остановить скольжение. Игра была весёлая, да и правила немудрёные, так что довольно скоро даже у меня стало получаться делать как надо, и мы все с удовольствием катались по склону и выстраивались в очередь наверху, как на детскую горку. Небо разъяснелось, и на солнышке даже стало пригревать. Снег стал превращаться в мокрую кашу. Одежда, промокшая на плечах и спине ещё с ночи, теперь стала насквозь мокрой ещё и спереди, ботинки были битком набиты снегом, но всё равно было весело, и мы резвились как котята, пока нас не повели обратно в лагерь обедать и собираться идти на базу, вниз.

Пока мы бегали вверх-вниз по склону, холода не ощущалось. Но к обеду опять набежали облака, с ледника задул ветер, и я внезапно понял, что я очень, очень замёрз. Точнее, я понял, что я очень-очень замёрз уже давно и только сейчас это заметил. Промокшая одежда от ветра не защищала, спрятаться на морене было некуда, а всё, что было сухого, перестало быть сухим ещё ночью. Вокруг шла обычная лагерная суета, на керосинках разогревали тушёнку, собирали палатки и снаряжение, и я, памятуя наставления, прочитанные в книжках, тоже стал что-то делать по лагерю, просто чтобы двигаться. Но скоро настал момент, когда всё, что надо было собрать, оказалось уже собрано, новых дел в поле зрения не оказалось, и тогда холод накатил с новой силой. Двигаться внезапно расхотелось, я сел за какой-то камень, просто чтобы спрятаться от ветра и чуть-чуть передохнуть, и понял, что вставать уже не буду.