Никакой власти. Теория и практика анархизма

Каким группам анархисты адресовали свою пропаганду? В XIX веке они часто обращались к народным массам, но, поскольку идея масс была присвоена нелиберальными, антидемократическими исследователями психологии толпы и европейскими элитистами, такими как Роберт Михельс, массы стали ассоциировать с иррациональностью и рассматривать как стадо, которое следует бояться и презирать. Однако анархисты относятся к массам как к наиболее многочисленному и наиболее обездоленному большинству. Дебаты между анархистами о классовой принадлежности и интерсекциональности выявляют некоторые противоречия в этой концепции и помогают понять, как анархисты решают проблему угнетенных народов.

Классы

Критика доминирования дает анархистам широкое поле для выявления фактов угнетения. Комплексный анализ притеснений со стороны государства и капиталистической эксплуатации также служит благоприятной почвой для создания альянсов с социалистами неанархического толка. Сами анархисты часто становились деятельными профсоюзными лидерами и реализовывали порой агрессивные антибуржуазные программы с целью мобилизации классовой активности: найти язык классовой борьбы в письменных трудах анархистов несложно. В этом контексте «Манифест мексиканской либеральной партии», составленный в 1911 году Рикардо Флоресом Магоном, местами почти неотличим от «Манифеста коммунистической партии» 1848 года Маркса и Энгельса:

«Человечество остается разделенным на два класса с диаметрально противоположными интересами — класс капиталистов и класс рабочих; класс, владеющий землей, орудиями производства и средствами транспортировки богатств, и класс, которому приходится полагаться на свою физическую силу и ум, чтобы выживать.

Между этими двумя социальными классами невозможны узы дружбы или братства, ибо имущий класс стремится навсегда закрепить существующую экономическую, политическую и социальную систему, которая гарантирует ему безмятежное наслаждение плодами своих грабежей, в то время как рабочий класс прилагает усилия к тому, чтобы эту чудовищную систему разрушить и создать такую, при которой земля, дома, орудия производства и транспортные средства будут находиться в общем пользовании»211.

Однако исследование Магона было типично анархическим в том смысле, что оно опиралось на критику частной собственности и власти. Говоря о классах, анархисты зачастую уделяли вопросам социальной изоляции и зависимости не меньше внимания, чем вопросам, глубоко волнующим марксистов, таким как право собственности на средства производства и извлечение прибавочной стоимости. Некоторые же положения теории Маркса анархисты отвергали в принципе и в целом редко принимали ее без критики.

Возражение анархистов против марксистского анализа классовой структуры заключается в том, что в его основе лежит тезис о прогрессе. Марксисты склонны рассматривать революцию как результат процесса изменений, вызванных преобразованиями в экономике, вследствие чего возникает солидарность рабочих и осознание коллективной власти трудящихся как революционной силы. Не упоминая самого Маркса, Александр Беркман приводил аргументы против марксистов. Идея о том, что у рабочих есть «миссия», представлялась «ложной и вводящей в заблуждение концепцией, по сути, религиозной, метафизической мыслью». В ней ошибочно «предполагается наличие обязательства или задачи, навязанной извне, некой внешней силой». Комментируя эту точку зрения, Беркман добавлял: «Нет силы вне человека, которая могла бы его освободить… Ни Бог, ни история не могут этого сделать». История может «преподать урок», но она не может «навязать задачу».

Второе возражение, вытекающее из первого, касается исторического определения пролетариата как «универсального класса освободителей» и особого статуса, которым марксизм наделяет городских промышленных рабочих как проводников революционных изменений. Анархисты считают, что ставка Маркса на пролетариат ошибочна и лишь вносит раскол в общество.