Нихон сёки. Анналы Японии

Вообще, именно свиток Дзимму представляется любопытным с рассматриваемой точки зрения. Его автор, несомненно, обладал повышенной чувствительностью к слову и почти филологическим интересом к словесности. В высшей степени любопытным представляется концовка этого свитка, своего рода happy end всего повествования об этом легендарном первовластителе, где, во-первых, дается мифо-поэтическое, само по себе напоминающее краткий гимн наименование Дзимму: «И вот, старинными словами превознося [государя], говорили так: „Небесный повелитель, что в Касипара, в Унэби, столпы-опоры дворца в корни скал подземные крепко вбил, коньки крыши в Равнину Высокого Неба высоко вознес и впервые Поднебесной правил“, — так говорили и имя ему дали — Каму-ямато-ипарэбико-поподэми-но сумэра-микото (Божественный Властелин, Юноша из Ипарэ в Ямато)». Впоследствии эта формула («Небесный повелитель, что правил из такого-то дворца») употребляется в сэммё, указах древних императоров, как эвфемистическая титулатура правителя.

Во-вторых, еще более примечательный факт — к концу свитка автор решил собрать вместе все известные ему поэтические названия его родины, создав своего рода список этих мифо-поэтических метафор: «В 31-м году, летом, в 4-м месяце, в день новолуния Киното-но тори государь изволил совершить путешествие. Он взошел на холм Попомановока в Вакигами, обозрел страну и рек: „Ах, какую прекрасную страну я получил! Хоть эта страна бумажной шелковицы узкая, но похожа она на выгнувшуюся стрекозу [яп. акиду]“, — так рек. Отсюда впервые пошло название Акиду-сима, Стрекозиные острова.

В древности Изанаки-но микото, нарекая страну, сказал: „Ямато — это страна легких заливов, страна тысяч узких копий, воистину превосходная страна каменных колец“, — так рек.

А великий бог Опо-ана-мути-но опоками, нарекая страну, сказал: „Это внутренняя страна, [обнесенная] яшмовой изгородью“, — так рек.

А Ниги-паяпи-но микото, облетая толщи пустот на Каменном Корабле Неба, увидев эту страну, спустился вниз и поэтому назвал тогда ее „страной Ямато, которую видно с неба“, — так рек».

Все эти определения, ранее в тексте не встречающиеся, явно довольно древнего происхождения, и на их счет имеются различные объяснения.

Так, оборот акиду-но тонамэсэру-га готоки переведен как «похожа она на выгнувшуюся стрекозу» условно, — по-видимому, этот оборот надо толковать то ли как «стрекоза-самка, лижущая свой зад», то ли как «две спаривающиеся стрекозы, летающие, свившись в кольцо». «Каменные кольца» вообще не находят достоверного объяснения — может быть, имеется в виду место обрядового действа, обнесенное насыпью из камней. «Изгородь», о которой говорит Опо-ана-мути, божество Идзумо, обычно толкуется как «горные гряды, окружающие Ямато», но вообще, в связи с Идзумо разные изгороди появляются довольно часто — это и восьмислойная изгородь, которую строит Сусаново, и восьмислойная зеленая ограда из кустарника, куда во 2-м свитке удаляется Кото-сиронуси, сын Опо-ана-мути-но ками, «уступая страну» Идзумо «Небесному внуку». «Страна, которую видно с неба» — оборот, встречающийся потом в «Манъё:сю:» в качестве макура-котоба, постоянного эпитета к топониму Ямато, но, видимо, значение его ко времени «Манъё:сю:» уже было утрачено, и снова приходится давать перевод чисто условный.

Очевидно, что все эти обороты и магические формулы, возможно, не вполне понятные и на этапе составления «Нихон сёки», собраны в конце 3-го свитка с некоей целью. О ней трудно судить достоверно, в японской научной литературе автору не удалось найти рассуждений на эту тему. На наш взгляд, таких целей можно предположить по меньшей мере две. Первая, магическая, состоит в том, чтобы запечатлеть, зафиксировать этот переход от мифологической истории к квазиисторическим временам и сделать это максимально безопасным образом, прибегнув к магическим формулам. Эпоха богов и первоимператора и сама, таким образом, оказывается за некоторой «яшмовой изгородью». Следующий за этим 4-й свиток, включающий биографии восьми правителей (Суйдзэй, Аннэй, Итоку, Ко:сэй, Ко:ан, Ко:рэй, Ко:гэн, Кайка), за исключением, и не столь существенным, истории Суйдзэй, состоит практически из одних генеалогий, и, по мнению многих исследователей, является не отражением исторически существовавших правителей, а результатом усилий составителей «Нихон сёки», восстанавливающих «правильную историю» и для этого максимально удревняющих ее. Тон и стиль этого свитка совершенно иной, — по сравнению с 3-м, свитком о Дзимму, 4-й скорее напоминает не текст, а некий остов текста, причем на все эти восемь правлений не пришлось ни одного случая взаимодействия этих древнейших правителей с богами и их волей, практически нет даже ни одного упоминания о чем-либо подобном, хотя дальнейшие свитки, включая определенно исторические, полны разных чудес, знамений, насылаемой порчи, вещих снов и т. п.