Никогда не разговаривайте с реаниматологом

Жизненная сила, она точно есть. Желание и способность жить, так же, как и нежелание, стремление себя разрушить тем или иным способом. Наверное, это могут объяснить психиатры. Но здесь, в реанимации, мы очень хорошо видим, к жизни стремится пациент или же наоборот. Вот только что делать с этим знанием?

* * *

Женщина 40+ – токсический, читай, алкогольный гепатит. Не то что бы спившаяся, просто любительница. А гепатит развивается на редкость быстро и тяжело. Переводят к нам: нарушения свертывания крови, необходимость в гемотрансфузии, билирубин, печеночные ферменты и все такое. Начинаем лечить, но тут женщина категорически отказывается от лечения вообще: от гемотрансфузии и пребывания в реанимации. Объясняем, что дело нешуточное, что без лечения она быстро погибнет. Все понимает, но не хочет. Показываем ее психиатру – абсолютно дееспособна, может принимать решения где находиться и как лечиться. Ок. Берем отказ от лечения в реанимации и возвращаем в терапию. Там она также отказывается от гемотрансфузии и прочих капельниц. Терапевты вызывают родственников. Предлагают или уговорить лечиться, или забрать домой. Здесь, в общем-то, не гостиница. Родственники уговорить пациентку не могут, забирать домой не хотят, требуют, чтобы врачи лечили, невзирая на все отказы. Страсти накаляются. Родственники грозят жалобами во все инстанции за злостное нелечение тяжелобольной, пациентка – аналогичными жалобами за насильное удержание. Занавес.

Внимание, вопрос: есть ли у больницы шанс избежать судебных исков со стороны родственников, при том, что: 1) есть подписанные пациентами отказы от лечения и 2) есть заключения психиатра об отсутствии каких-либо психиатрических нарушений. Осмотры, кстати, в обоих случаях были проведены с полного согласия пациентов. О том, что закон в общем-то на нашей стороне, я знаю. Но нервы потреплют на тему «плохо объясняли» и «не нашли подход» однозначно.

* * *

Ставлю катетер в центральную вену пациентке с циррозом печени и в алкогольном делирии. Пациентка вырывается, параллельно ругаясь с каким-то Васей, который якобы до нее активно домогается. Если что, наша бригада сегодня исключительно женская, и заключение психиатра о том, что у пациентки делирий и ее надо лечить, у нас есть.

Так вот, ситуация: периферических вен нет, на внутримышечные седатики она внимания не обратила, венозный доступ нужен, причем прямо сейчас. Да, цирроз, тромбоцитов почти нет, на коагулорамму смотреть страшно, так что вену нужно ставить под УЗИ-навигацией и с первого вкола, иначе будет гематома. В дополнение, яремные вены полностью спавшиеся – жидкости в этом организме явно не хватает.

Набираю пропофол, две медсестры держат ноги и руки, пациентка активно дискутирует с Васей и одновременно пытается вырваться. Нащупать бедренную артерию, найти рядом лежащую вену, ввести через тонкую иглу пропофол, все это занимает полминуты. Потом еще минута-две до того, как пациентка заснет.

Все, у нас 6-10 минут на постановку катетера, дальше наша красавица проснется. Датчик УЗИ – ноги поднять практически над головой, чтобы вены хоть как-то наполнились – есть, вена поймана. Уложились!

Пока я все это проделывала, вспоминала медицинские сериалы, как врач коварно подходит сзади к стоящему пациенту, и с размаху втыкает шприц с пропофолом ему в яремную вену: не глядя, перпендикулярно позвоночнику. И пациент тут же падает к его ногам, не дожидаясь полного нажатия на поршень и, естественно, без травм из серии «падение с высоты собственного роста». Где учат таким трюкам? Я тоже так хочу!

Глава 21 Наркотики

Отвечаю сразу всем любителям порассуждать на тему, зачем лечить наркоманов, алкоголиков и прочих, ведущих неправедный образ жизни.

Объясняю раз и навсегда: прежде всего, это люди в тяжелом состоянии. Пока они у меня в реанимации, это самое важное. И я буду их лечить, как и всех остальных бедолаг.

И да, я знаю, что наркоман, покинув больницу, пойдет колоться. Один коллега как-то вполне резонно сказал: «Ты его вылечишь, а он подсадит на наркоту твою дочь». Нет, он не предлагал не лечить. Он просто сетовал на несправедливость жизни, как любит посетовать каждый из нас. Я знаю. И считаю, что это проблема полиции. И моя: внушить детям, что наркотики – не их история. Да, я за принудительное лечение и трудотерапию для подобных людей, но только тогда, когда они вылечатся от той болезни, что привела их к нам в больницу.

Я знаю, что алкоголик, выписавшись, пойдет и напьется. И снова попадет к нам. Но это проблема, которую должны решать не врачи и не в больнице. Опять-таки, отработка стоимости лечения, например, санитаром или дворником. Санитары сейчас в большом дефиците. Осуждение общества, непринятие и социальная изоляция вместо вот этого слезливого «он хороший, но слабый!» Путей масса и ни один из них не начинается с не-лечения смертельно больного.